В горах Сихотэ-Алиня - [105]

Уже смеркалось, когда я подходил к биваку. На фоне светлого неба темной массой выделялся птичий утес, где тысячами собрались пернатые, чтобы вывести птенцов, научить их плавать, летать, добывать себе пищу, которые в свою очередь и на том же самом месте тоже будут выводить себе подобных. Кто знает, скольким поколениям эта скала уже дала приют и сколько еще поколений будут считать ее своей родиной. Вечерняя заря угасла, и только узенькая багровая полоска на горизонте показывала место, где скрылось солнце. Ночная тьма властно вступала в свои права, а вверху в беспредельной высоте зажглись таинственные светила, из века в век расположенные в созвездия.

Огонь на биваке разгорался все ярче и ярче.

На другой день мы все встали поздно. После завтрака казак Крылов отправился на птичий базар. Ему как-то не верилось, что птицы в гнездах сидят так крепко и не улетают даже тогда, когда их трогают руками. Я рассказал ему, как попасть на среднюю террасу, где было больше всего чистиков. Казак взял ружье и направился вдоль берега. Когда он стал приближаться к птичьему базару, с одного из кустов снялась ворона и полетела ему вдогонку. Она как-то странно кричала курлы, курлы. Тотчас ей ответили еще две вороны. Одна появилась со стороны нашего бивака, другая вылетела из леса, и обе они тоже пустились за казаком. Черные вороны не старались его обогнать. Они сели на камни около береговых обрывов ожидая, когда человек пройдет мимо них. Часа через полтора Крылов вернулся и сообщил, что ночью птичий базар посетил медведь. Казак нашел его следы; много разоренных гнезд и раздавленных яиц, которыми лакомился косолапый.

Охота на лосей

Погода нам благоприятствовала. День выпал на редкость теплый, было даже жарко. Солнце сильно припекало. Лучи его отражались от гладкой и спокойной поверхности воды и утомляли зрение. Мы плыли вдоль берега моря в таком от него расстоянии, чтобы одним взором можно было охватить всю толщу обнажений сверху донизу. С некоторого расстояния были видны ясно и отчетливо сдвиги, слоистость горных пород, изгибы их, синклинали и антиклинали. Распадки между гор, ущелья тоже удобнее обозревать с некоторого отдаления. Мои спутники, и в особенности орочи, тоже осматривали берег, но в виду имели совсем другое. Они выискивали следы зверей, которые в первые дни путешествия, когда путь пролегал по безлюдной местности, попадались во множестве.

Время было весеннее. Лодка шла вдоль берега и попадала то в полосы прохладного морского воздуха, то в струи теплого, слегка сыроватого ветерка, дующего с материка. Яркое июньское солнце обильно изливало на землю теплые и живительные лучи свои, но по примятой прошлогодней траве, по сырости и полному отсутствию листвы на деревьях видно было, что земля только что освободилась от белоснежного покрова и еще не успела просохнуть как следует.

На южйых склонах прибрежных гор и на намывной полосе прибоя все же кое-где появилась свежая растительность, которая и могла послужить приманкой для обитателей угрюмого хвойного леса — лосей и медведей, покинувших свои берлоги под корнями вековых деревьев.

И, действительно, часов в одиннадцать утра Копинка, стоявший на руле, вдруг как-то насторожился. Он уставился глазами в одну точку, пригнулся книзу и стал шопотом издавать звуки: ти-ти-ти-ти, что означало предупреждение не шевелиться и соблюдать тишину. Вслед за тем он стал быстро направлять лодку к берегу.

Я оглянулся и увидел двух лосей, мирно расхаживающих по берегу около самой воды. Что заставило их выйти на открытое пространство среди белого дня? Они не щипали морского горошка, который только что начал кое-где пробиваться, и не лизали камней, орошаемых соленой морской водой. Они просто ходили по берегу, иногда стояли неподвижно и лениво поглядывали на беспредельную ширь океана. Очевидно, лоси привыкли к тому, что сюда можно выходить во всякое время дня и ночи, чтобы понежиться на прохладном морском берегу, где нет докучливых, кровь сосущих насекомых.

Впереди, шагах в трехстах от берега, выдвигалась в море высокая гряда камней, около которых пенилась и шумела вода. Копинка налег на руль, и через две-три минуты эти камни заслонили от нас животных.

Как только лодка коснулась берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в воду, за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные люди побежали к камням. Скоро они взобрались на них и начали целиться из ружей. Три выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через гряду и скрылись из наших глаз.

Привязав лодку к концу бревна, погребенного в гальке, мы пошли туда, где были охотники. Когда мы взобрались на каменистый гребень, я увидел небольшую бухту с низким пологим берегом, поросшим хвойным лесом.

На песке, около самой воды, лежали оба лося и в предсмертных судорогах двигали еще ногами. Один из них подымал голову. Крылов выстрелил в него и тем положил конец его мучениям. Когда я подошел к животным, жизнь оставила их. Это были две самки; одна постарше, другая — молодая. Удачная охота на лосей принудила нас остановиться на бивак раньше времени.