В горах Ештеда - [4]

Драматизм разрыва и долго не утихавшая боль не могли не сказаться на дальнейшем творчестве К. Светлой. Многие ее романы и рассказы до предела насыщены страстями, их герои, оказываясь перед выбором между чувством и долгом, неизменно предпочитают долг. В этом суровая сила К. Светлой как художника. М. Пуйманова писала: «Если бы мне нужно было выплакаться и утешиться, я пошла бы к Божене Немцовой. Если бы я хотела получить совет и набраться мужества, я пошла бы к Каролине Светлой».

«Сельский роман» имел большой успех. Его название было повторено автором в качестве подзаголовка в следующем «ештедском» романе — «Крест у ручья» (1868), успех которого был не меньший. Современная писательнице критика справедливо отмечала, что «…Каролина Светлая проникла в сельские хижины и вывела из них самобытную чешскую натуру».

Стремясь подать крупным планом характерные черты чешской самобытности, утверждение которой было в те годы делом еще весьма насущным, К. Светлая строит сюжеты своих произведений на основе услышанных ею в Ештеде рассказов и семейных преданий, неторопливо (подчас впадая в длинноты) разворачивает перед нами картины сельского бытия, любуется народными обычаями, поверьями, обрядами. Своих героинь она наделяет характерами исключительными, редкостными. Романтик К. Г. Маха, певец бунтарства и печали, в своей прозе порой тяготел к реализму. Реалист К. Светлая, свободная от «мировой скорби», исполненная желания переделать общество на разумных началах, окутывает свое повествование романтическим флером, не жалея красок на изображение своих как бы чуточку приподнятых над реальностью, но никогда не отрывающихся от нее героинь. Исключительность Франтины, центрального персонажа одноименного романа (1870), не приводит ее к традиционно-романтическому разладу с окружающим, а, напротив, внушает уважение и делает Франтину выразительницей интересов односельчан. Она бескомпромиссна — любимый, оказавшийся главарем разбойников, гибнет от ее руки. Этим отчаянным поступком, продиктованным заботой о благе простых людей, как бы вершится суд над романтическим героем, который в изменившихся условиях кажется К. Светлой отжившим анахронизмом. Бунту одиночки писательница противопоставляет коллективную волю к преобразованию жизни, олицетворением этой воли и предстает в романе Франтина — предтеча будущих революционерок в произведениях чешской литературы XX века.

Обращение к сельской тематике помогло К. Светлой подняться на новую ступень в изображении чешской народной жизни. Если создатель чешской реалистической драмы Й. К. Тыл в своей патриотически назидательной прозе только еще подступал к деревенской теме, подчас ограничиваясь лишь внешними приметами сельского бытия, если Б. Немцова в идилличном образе бабушки как бы собрала воедино лучшие черты чешского национального характера вообще, то К. Светлая, создательница внушительного цикла так называемых ештедских романов и рассказов (помимо «Сельского романа» и «Франтины», в него входят также романы «Крест у ручья» — 1868, «Менторша» — 1869, «Безбожник» — 1873), впервые в чешской литературе нарисовала разностороннюю картину жизни чешского села, особо оттенив ее нравственный аспект. Картина эта для современников была настоящим открытием и послужила основой для дальнейшего развития в литературе и других видах искусства сельской темы. Под впечатлением от произведений К. Светлой ряд художников воссоздает пейзажи и типы крестьян Ештедского края (Я. Проусек, Э. Мирогорский). А. Ирасек признавался: «Мое пристрастие к сельской тематике в рассказах, а в исторических произведениях — к XVIII веку и к поре нашего раннего Возрождения, в значительной мере определялось влиянием захватывающих произведений Каролины Светлой».

К. Светлая, как уже отмечалось, идеализирует своих героинь, но идеализация сочеталась у нее с выявлением индивидуальных черт создаваемых характеров, в том числе и черт отрицательных. Ее бабушка, какой она встает со страниц воспоминаний (1874), а отчасти и в образе Ировцовой из «Сельского романа», как и бабушка Б. Немцовой, — тоже оплот домашнего очага, воплощение мудрости и практической сметки, однако для молодежи она уже не является непререкаемым авторитетом. В ее образе мыслей и действий К. Светлая зачастую видит помеху на пути к более достойному человека образу жизни. Писательница сожалеет, что природные склонности женщин не получали развития из-за однобокого воспитания и образования.

Противницей домостроевских порядков и ущемления женщины в сфере просвещения и труда выступает К. Светлая и в своей публицистической и общественной деятельности. В 1871 году ей удалось организовать первую в Чехии «Женскую производственную артель», объединившую швей, вышивальщиц, вязальщиц. На протяжении десяти лет К. Светлая была бессменной старостой артели. Она же стояла во главе созданного ею при артели журнала «Женске листы» — первого серьезного чешского журнала для женщин. У писательницы нашлись деятельные последовательницы и помощницы. Проводя в жизнь ее планы, младшая коллега по перу Элишка Красногорская основала первую в Чехии женскую гимназию «Минерва» и добилась для женщин права поступления на философский и медицинский факультеты Пражского университета. Прозаик Тереза Новакова становится вслед за К. Светлой энергичным организатором и редактором женской периодической печати.