В годы большой войны - [188]

Ганс Гизевиус, о котором упомянул Курт, был членом генеральской оппозиции. После убийства Гитлера Гизевиуса прочили в комиссары политической безопасности для борьбы с анархией и беспорядками. Новый Гиммлер! Это все, что знали о нем два подпольщика-антифашиста, разгуливающие по аллеям Тиргартена.

Ганс Гизевиус обладал внешностью, которая менялась в зависимости от обстоятельств. Он то напускал на себя респектабельный, сановный вид, то становился вдруг этаким подобострастным, услужливым. Все зависело от того, с кем он общался, с кем имел дело.

В ту самую пору, когда Штауффенберг искал контакты с прогрессивными кругами антигитлеровского подполья, Гизевиус уехал в Швейцарию, как бы по делам службы. Но дело было в том, что он опасался провала. В абвере арестовали несколько офицеров, примыкавших к военной оппозиции. Адмирал Канарис, шеф разведки, посоветовал Гизевиусу покинуть Германию. Нашелся удобный повод — проверить консульскую службу в Берне, точнее, бернскую разведгруппу абвера в Швейцарии.

Но в день приезда Гизевиус прежде всего отправился на Херренгассе, в особняк, занимаемый рядовым сотрудником американского консульства Алленом Даллесом — европейским резидентом разведки Соединенных Штатов. О встрече договорились по телефону, в назначенное время Гизевиуса ждал в своем кабинете приземистый человек с низким лбом и неандертальскими надбровными дугами. В зубах он держал короткую, прямую трубку.

Когда Ганс Гизевиус появился в кабинете, шеф разведки пригласил своего референта по Германии — американца немецкого происхождения фон Геверница. И сразу, только появившись в этом особняке, Гизевиус как-то сник, опустил плечи. Всем своим видом он напоминал приказчика, стоявшего перед строгим хозяином.

Сидели за курительным столиком, и Даллес по ходу разговора делал какие-то записи. Гизевиус доложил о том, что происходит в Берлине, об арестах, произведенных гестапо, о приказе Гиммлера взять, пока в превентивных целях, и самого Гёрделера.

Даллес спрашивал, уточнял, записывал, давал указания. Он, видимо, был озабочен тем обстоятельством, что покушение на Гитлера, судя по всему, затягивается. Ганс Гизевиус как-то вскользь упомянул о переговорах Лебера с левыми группами, о предстоящей встрече Зефкова с Штауффенбергом, Даллес насторожился, потребовал рассказать подробнее. Он бросил фразу:

— Это надо пресечь… И немедленно.

На вопрос Гизевиуса, как это сделать, удивленно взглянул на собеседника, пожал плечами.

— Я вас не понимаю, господин Гизевиус, — сказал он. — Вы же работали в гестапо, в криминальной полиции… Придумайте! Встреча со Штауффенбергом не должна состояться. Дайте команду отсюда, из Берна. Скажите Гёрделеру лично. Учитывая обстановку, вам надо возвращаться в Берлин. Время не ждет.

— Но…

Гизевиус хотел что-то сказать, взглянул на Даллеса и умолк. Подумал об опасности, которая ждет его в Берлине, может быть, его там уже ищут.

Даллес холодно посмотрел на Гизевиуса, повторил ту же фразу:

— Учитывая обстановку, вам надо возвращаться в Берлин.

Здесь, на Херренгассе, в кабинете американского резидента, решалась судьба заговора против Гитлера. А немецкие генералы, участники оппозиции, и не представляли себе, что они только марионетки в руках этого приземистого человека с ледяными глазами.

После встречи с Гизевиусом Аллен Даллес отправил тревожное донесение в Вашингтон:

«В Германии существует коммунистический Центральный комитет, который координирует деятельность коммунистов. Этот комитет связан с комитетом «Свободная Германия» в Москве. Его сила в огромной степени возрастает из-за наличия миллионов русских военнопленных и рабочих в Германии, многие из которых тайно организованы.

Крайний сдвиг влево приобрел угрожающие размеры и устойчиво набирает силу».

«Заговорщики поняли это, — писал он, — они хотят спасти как можно большую часть Германии от советской оккупации. Поэтому на Западе будет проводиться планомерный отход, а лучшие германские дивизии станут защищать Восточный фронт».

Встречу Зефкова и Якоба с Штауффенбергом назначили на четвертое июля. В условленный час собрались на конспиративной квартире. Полковник Штауффенберг в тот день не смог участвовать в этой встрече. Явились только Лебер и Рейхвейн — представители руководства группы левых социал-демократов. Но едва началось совещание, ворвались агенты гестапо. Все были арестованы…

За три недели до покушения полковник Штауффенберг получил новое назначение, он стал начальником штаба армий резерва. Это обстоятельство облегчало задачу участников заговора — полковник Штауффенберг должен был присутствовать на военных совещаниях, которые проводил Гитлер.

Неведомыми путями заполучили бомбы замедленного действия английского производства. Дважды Клаус фон Штауффенберг брал с собой бомбы, но первый раз на совещании не было Гиммлера и Геринга, а решено было одним взрывом ликвидировать всю руководящую тройку нацистского рейха. Не состоялась и вторая акция — Гитлер неожиданно и раньше времени покинул совещание.

Наступило двадцатое июля. Накануне Клаус ночевал в квартире старшего брата, Бертольда. Бертольд был посвящен в детали заговора, одобрял его и служил постоянным советчиком Клаусу. А перед тем Клаус заехал к семье. Жена с детьми жила в Бамберге в доме своих родителей. Нина фон Штауффенберг, носившая русское имя своей матери, знала многое о тайных делах своего мужа. Но Клаус не посвящал ее в детали заговора. Жене он сказал: «Тебе не нужно многое знать, один из нас должен жить для детей…» У них росли три сына и дочь, и они ждали пятого ребенка. Клаус попрощался с детьми, поцеловал жену, ничем не выдав, что это могла быть их последняя встреча…