В годы большой войны - [133]

— О, мне так плохо! — прижимая ладони к вискам, вскрикнула вдруг Глостер. — Идемте скорее отсюда. Идемте!.. У меня начинается припадок… — Она вскочила из-за стола. Раздался ее истерический крик: — Куда мы пришли?!. Я не хочу здесь оставаться. Мне душно! — Глостер выкрикивала что-то бессвязное, плакала, стучала но столу кулаками. Люди бросились к ней, окружили ее, принесли воду, стали искать врача…

Сесиль Глостер великолепно симулировала припадок истерии. В кафе поднялась суматоха; как всегда в таких случаях, вокруг собрались любопытные. Питер Грамм увидел все это в окно и… прошел мимо. Он понял. Глостер следила за ним боковым зрением. Она стала медленно успокаиваться. Зубы колотились о край стакана, из которого она пила воду. Но это уже не наигранно.

В кафе восстановилась гудящая тишина. Прошло полчаса. Никто не приходил. Ждать больше нечего… Ван-Миль и Сесиль Глостер поднялись и ушли. Следом за ними разошлись и переодетые полицейские, агенты гестапо.

6

Криминального советника штурмбаннфюрера Гиринга после удачно выполненной операции повысили в звании. Но какое это имело значение, если на него снова посыпался град неудач! Это удручало его. Гиммлер не прощал промахов.

Правда, у штурмбаннфюрера остался еще один ход: в Берлине с Вилли Бергом они отправились в организацию Тодт. Здесь назвали себя вымышленными именами, представились владельцами германской промышленной фирмы и сказали, что у них есть дело к гауптштурмфюреру Николаи — офицеру связи между гестапо и военно-строительной организацией.

— По какому вопросу? — спросил их чиновник, ведавший приемом посетителей.

«Промышленники» уклонились от прямого ответа — есть одно деликатное дело… Нужно получить некоторые разъяснения. Посетители вели себя осторожно…

Дежурный по приему заполнил анкеты посетителей — кто они и по какому делу приехали. В анкетах получились одни прочерки. Чиновник пообещал доложить господину гауптштурмфюреру, а пока попросил обождать.

Гестаповцы, непривычные к роли просителей, уселись на жесткие деревянные скамейки, ждали долго и терпелива. В коридорах, в зале ожидания толпились посетители — фламандцы и несколько немцев. Все курили, и это было особенно неприятно Гирингу. Посетители вполголоса разговаривали о делах, спорили, что-то предлагали друг другу — настоящая биржа.

Так прошло часа полтора, и Гирингу стало не по себе. Ему не хватало кофе с коньяком, а густые клубы табачного дыма словно застревали у него в горле. Терпение иссякло, он вышел на воздух, отдышался и снова вернулся в сизую духоту зала. Наконец чиновник бесстрастно сообщил им, что господин гауптштурмфюрер сегодня занят и никого не может принять… Чертыхаясь в душе на бюрократические порядки, гестаповцы ушли, чтобы на другой день, снова с утра, толкаться в приемной военно-строительной организации.

Но теперь в кармане Гиринга лежало письмо коменданта города генерал-лейтенанта фон Штумпа с предписанием — предъявителям настоящего письма оказывать содействие… Чиновник снова заполнил анкету, снова, просил их подождать, но «промышленники» потребовали, чтобы он немедленно о них доложил. Чиновник неуверенно пошел к кабинету гауптштурмфюрера. Гиринг и Берг двинулись за ним следом. В дверях кабинета грубовато оттеснили чиновника. Берг успел поставить ногу перед неприкрытой дверью, и все трое ввалились в комнату офицера связи.

Хозяин кабинета был одет в эсэсовскую форму со свастикой на красной нарукавной повязке. Он грубо закричал на вошедших, требуя, чтобы незваные посетители оставили кабинет. Тут Гиринг самодовольно отчеканил свое звание и протянул предписание. В мгновение ока все изменилось. Николаи стал предупредительно вежлив. Метнув сердитый взгляд на чиновника, он предложил гостям кресла.

Гиринг начал с того, что потребовал от Николаи слова, что все сказанное здесь гауптштурмфюрер сохранит в тайне. Потом он показал фотографию и спросил — знает ли он этого человека.

— Да это мосье Грамм!.. Знаю! — воскликнул Николаи.

Криминал-советник попросил дать ему подробную характеристику Грамма.

— С мосье Граммом мы поддерживаем уже целый год деловые отношения. Повторяю — чудеснейший человек. Лояльно работает с оккупационными войсками…

— Мы хотели бы с ним встретиться, — сказал Гиринг. — Можно это устроить?

— Почему же нет?! Это очень просто! Как раз на днях кончается его пропуск в закрытую зону северного побережья. Он должен у меня быть.

Условились, что Николаи сообщит Гирингу, когда состоится встреча. Криминал-советник оставил телефон, и гестаповцы покинули управление.

Но гауптштурмфюрер Николаи допустил оплошность. Он сам позвонил на фирму и попросил передать мосье Грамму, что срок пропусков на днях истекает и ему следует заехать, чтобы обменять документы.

Грамм не приехал и не давал о себе знать…

А Гиммлер требовал, чтобы ему доносили, как идут дела. Гиринг ломал голову, как бы похитрее составить донесение в Берлин, чтобы не вызвать гнев всемогущего начальника имперского управления безопасности. Гиринг чувствовал, что подпольщики ускользают из рук, как кусок влажного мыла.

«Может быть, надо проникнуть в контору фирмы, — раздумывал Гиринг, — заинтересовать их какой-то сделкой. Встретиться и накрыть…» Снова пошли к Николаи и сообща разработали новый план. На этот раз Гиринг и Берг представятся владельцами немецкого завода твердых сплавов, которые хотят купить партию промышленных алмазов. Николаи подсказал: в их управлении работает женщина с очень странной фамилией — мадам Хихонэ. Она связана с фирмой, и все заказы обычно идут через нее.