В годы большой войны - [130]

В ноябре 1942 года арестовали свыше шестисот человек. Берлинские тюрьмы были переполнены, но многие заключенные не имели никакого отношения к организации Харнака и Шульце-Бойзена.

На совещании в управлении безопасности Гиммлер сказал:

— Я хотел бы отметить, что дело Ильзы Штёбе особенно удачно проведено следователем Хабеккером. Оно является одним из наиболее важных среди дел, которыми последнее время занималось гестапо.

Ободренный словами рейхсфюрера, Хабеккер чувствовал себя на седьмом небе. Он тоже считал себя родителем успеха, выпавшего на его долю. Снова вызвал Ильзу Штёбе в свой кабинет для допроса.

— Ну, что вы теперь скажете, Альта? Вас ведь так называли в подполье?! Не отпирайтесь, вам это не поможет.

Следователь рассчитывал ошеломить заключенную. «Откуда они это знают?» — мгновенно пронеслось в голове Ильзы. Но она продолжала молчать.

На этот раз следователь был благодушно настроен и даже предложил ей сесть. Обычно в продолжение многочасовых допросов Ильза должна была стоять, только стоять, перед столом криминального комиссара Хабеккера.

— Давайте договоримся с вами так, — продолжал следователь, перекатывая между пальцами остро зачиненный карандаш. — Больше я не стану задавать вам никаких вопросов. Мы всё знаем. Узнали, минуя вас… Я должен сделать вам комплимент, вы отлично себя держали на допросах. Вы умная и мужественная женщина. Но дальше вести себя так просто бессмысленно. Вот Рудольф фон Шелиа сразу это понял — молчать на допросах невыгодно. Не верите?.. Его кличка была Ариец, ваша — Альта. Правильно?

Следователь наслаждался успехом, победой, которую он одержал над этой упорной женщиной. С ней можно не играть больше в прятки. Надо сломить ее, убедить, что игра проиграна, заставить говорить о других…

Ильза думала о том же самом. Чего добивается следователь? Почему этот сухой и жестокий человек, который хвалится, что за десять лет у него не было случая, чтобы он не добился своего на допросах, почему он сейчас так откровенен и почти доброжелателен? Что кроется за его снисходительной улыбкой? Ильза молчала. Так лучше — может быть, следователь болтнет что-то лишнее.

— Послушайте меня, Ильза Штёбе. Мне хочется помочь вам. Хотите, я расскажу, что мы знали и чего не знали о вас? Так вот, некоторое время назад мы арестовали радиста, который поддерживал связь с Москвой. Сначала он молчал, как вы, но его заставили говорить… С его помощью расшифровали некоторые радиограммы. В одной из них упоминается ваше имя… Сначала в наших руках это была единственная улика против вас. Мы даже не были уверены, что связь с Рудольфом фон Шелиа идет через вас. Мы бродили где-то рядом, в том числе я, брели в потемках. А вы полтора месяца говорили неправду, делали это так искусно, что и я начинал верить… С точки зрения собственной защиты вы вели себя великолепно. Поверьте мне, опытному следователю! Но вы недоучли одного: кроме вас в организации были другие люди. Они начали искать Ильзу Штёбе, чтобы установить с ней связь. Психологически это понятно. Курьер пришел на Виляндштрассе, встретился с «Альтой». Но то была не настоящая Альта, а наш человек, игравший роль Ильзы Штёбе… Остальное, надеюсь, вам понятно? Курьера мы арестовали, так же как и дипломата Рудольфа фон Шелиа. Вот и все. Как видите, я откровенен с вами.

Перед Ильзой Штёбе точно разверзлась бездна… Где правда, где ложь в словах Хабеккера? Впрочем, какое это имеет значение, они знают о ней все… Об Альте, но о других — нет. Так вот в чем дело! Им нужны показания о других… Значит, надо менять тактику, принимать всю вину только на себя, спасать остальных… Ильза попробовала вести старую игру.

— Боже мой, боже мой! — воскликнула она. — Господин криминальный комиссар, но я уже много раз говорила, что произошла какая-то трагическая ошибка… Я ни в чем не виновата!

Улыбка сошла с лица Хабеккера. Он яростно взглянул на женщину и вдруг неистово, раскрытой ладонью ударил по столу. Ильза вздрогнула от неожиданности.

— Встать! — закричал он. Ильза поднялась со стула. — Ты идиотка и ничего не понимаешь! Ты признаешь свою кличку Альта?

— Да, признаю…

Ильза хорошо знала, что это признание для нее смертный приговор, но она не могла поступить иначе. А следователю показалось, что ему удалось сломить заключенную.

— Где твой радист?

— У меня не было радиста.

— То есть как не было?

— Я передавала в Москву сама.

— Ложь! Это тебе будет дорого стоить.

— Я говорю так, как есть… Я была радисткой фон Шелиа.

— А передатчик?.. Где передатчик, шифры?

— Не знаю. Все оставалось на Виляндштрассе. Теперь, вероятно, у вас…

— Откуда велись передачи?

— Я же сказала, с Виляндштрассе. Там был передатчик.

— Не крути мне голову! — Хабеккер снова повысил голос. Он начал понимать, что арестованная опять говорит неправду. — На Виляндштрассе не было передатчиков. В районе Виляндштрассе пеленгаторы не отмечали работы коротковолновой станции. Говори правду!

— Напрасно вы не сказали мне раньше о пеленгаторах, я бы не призналась, что передачи велись из моей квартиры… — ответила Ильза.

Она говорила спокойно, тихо, с едва уловимым оттенком иронии. Но следователь уловил это. Снова вспылил, прекратил допрос… Вызвал вахтмана, стоявшего за дверью.