В глубинах полярных морей - [6]

Хорошо, что летчикам не запретили подниматься в воздух, а то, следуя той же логике, им могли бы предложить учиться летать только на земле.

Страшно подумать, что было бы с флотом, начнись тогда война…

Но миновало и это время. Финская война заставила флот заняться своими делами, всерьез взяться за боевую учебу. Особенно оздоровилась обстановка с приходом на флот нового командующего — Арсения Григорьевича Головко. Прибыл он к нам летом 1940 года. А в конце года и на бригаду подводных лодок был назначен новый командир — Николай Игнатьевич Виноградов.

Учеба у нас пошла по-настоящему. Больше проводилось торпедных и артиллерийских стрельб, причем тактический фон для них создавался трудный — такой, какой может сложиться в реальном бою. Учения стали проводить в плохую видимость, в штормовую погоду. Мы практиковались в подводном маневрировании, в подныривании под корабли, учились скрытно проникать в бухты в подводном положении, осваивали прорыв противолодочной обороны, несли дозорную службу.

И все эти годы мы, конечно, изучали и осваивали суровый и трудный Северный театр. Плавали в шторм, и в туман, и в неистовстве снежных зарядов. Учились видеть ночью и оставаться незамеченными полярным днем. Запечатлевали в памяти и в блокнотах однообразные, трудные для штурманских определений берега. Какие бы

[16]

казусы ни происходили в боевой учебе, а Северный Ледовитый океан мы обживали. И обжили, почувствовали себя в нем по-домашнему, по-хозяйски. Море стало нашим союзником. А для того, кто с ним не подружился, оно такой же опасный враг, как и противник на войне.

Наша бригада — вполне жизнедеятельное соединение. В ней три дивизиона. Первый состоит пока из трех лодок — «К-1», «К-2» и «Д-3». Но ожидается пополнение. Лодка типа «Д» уже старушка. А «катюши» — великолепные подводные крейсера, которые могут сделать честь флоту любой нации. Эти корабли, сравнительно недавно вступившие в строй, очень мореходны, обладают большой автономностью, что позволяет им действовать в океане, далеко от своих баз. Соответствует этим задачам и вооружение. У них шесть торпедных аппаратов в носу и четыре в корме. А на палубе две 100-миллиметровые пушки и две сорокапятки. Солидный артиллерийский кулак даже для надводного корабля!

Командует дивизионом капитал 2 ранга Магомед Имандутдинович Гаджиев, или, попросту, Керим, как зовем его мы, друзья. Родился он в горном дагестанском ауле, а призвание свое нашел на морях. Замечательный из него вырос подводник: тонкий тактик, умело соединивший отвагу с хитростью и дерзость с точным расчетом. И человек Керим обаятельный: добрый, веселый, отзывчивый, никогда не теряющий чувства юмора. Воспитанные им экипажи и командиры лодок хорошо обучены, крепки своим моральным духом.

Второй дивизион, которым я командую третий год, имеет в своем составе шесть «щук». Не новые, но вполне надежные лодки. С ними можно выбираться и в Норвежское море, за далекий Нордкап. В носу у них четыре торпедных аппарата, в корме — два. Две 45-миллиметровые пушки. Словом, есть чем воевать. И люди на них — умелые, твердо знающие подводную службу. Все так и рвутся в бой.

Третьим дивизионом, состоящим из шести лодок типа «М», командует капитан 3 ранга Николай Иванович Морозов — «малюточный дед». Это прозвище получил он за свою давнюю приверженность к лодкам-»малюткам», с ними связана вся его командирская служба. «Малютки» и впрямь совсем небольшие корабли. Построены они в расчете на действия в прибрежных рай-

[17]

онах, вблизи своих баз. Две торпеды и малокалиберная зенитная пушка — вот и все их вооружение. Честно говоря, не все на флоте верят, что от «малышей» можно ожидать какого-либо проку на нашем суровом театре. Но и «малюточный дед» и экипажи лодок воспринимают такие сомнения как личное оскорбление — все они убежденные патриоты своих кораблей.

Мне знакомы и эти лодки и люди, которые служат на них. Думается, что в руках таких людей «малютки» годятся для задач, что стоят перед «ими. А может быть, и на большее…

Так неужели же наш подводный флот с такими кораблями и, главное, с такими людьми не сможет ничего противопоставить противнику?! Ну конечно же сможет! Немцы второй год ведут большую войну, у них уже накоплен серьезный боевой опыт. А у нас пока что этого опыта нет. Отсюда и ошибки, и путаница, и неверные решения. Но ведь опыт-то дело наживное. И мы вполне подготовлены к тому, чтобы быстро накопить его — фундамент для этого есть. Вот и за этот поход мы кое-чему научились…

От этих мыслей восстанавливается душевное равновесие. Да и не имею я права поддаваться хандре. Настроение командира — не его личное дело. Оно быстро передается окружающим, экипажу, А с подавленным настроением много не навоюешь.

* * *

И опять ходим мы вдоль норвежского побережья на своей позиции. И опять не видим ничего, кроме беспечно резвящихся косаток. Этим младшим сестрам китов и дела нет до войны. В нескольких небольших бухточках, куда мы успели заглянуть, одни рыбачьи шлюпки и боты.

В ночь на первое июля получили приказ возвращаться в базу. Идем к своим берегам. Я обхожу один за другим отсеки. Беседую с людьми. У старшин и краснофлотцев, несмотря на неудачи, настроение в общем-то боевое, уверенное.