В глубь веков - [18]

— Молодой человек, — сказал он, — мы поймали этого зверя для того, чтобы съесть его… — тут Иоганн принужден был остановиться, так как, подобно своему господину, он не находил в этом варварском наречии достаточных слов для того, чтобы удивить этого дикаря глубиной и силой своих кулинарных познаний; но, вероятно, уже и того, что он сказал, оказалось вполне достаточно для того, чтобы произвести на его слушателя неожиданное действие, так как, услышав ответ Иоганна, молодой туземец вдруг разразился самым искренним смехом, как будто бы ему рассказали что-нибудь весьма забавное.

— Съесть этого зверя, — говорил он сквозь смех, — но кто же ест зверей, кроме зверей… Вы очень голодны, — решил он наконец, немного успокоившись, — пойдемте скорее к нашему жилищу, я покажу вам, где растут плоды.

— Но твой отец рассердится на нас за то, что мы будем брать его плоды, — осторожно заметил профессор.

— О, О! — немного удивленно воскликнул юноша, — но зачем хотите вы брать плоды у моего отца, — вы сами берите их с дерева, — наставительным тоном посоветовал он несообразительным европейцам.

— Ну, это какой-то странный народ, — проворчал вполголоса Иоганн, обращаясь по-немецки к Бруно, — смеется без толку и не понимает самых простых вещей.

— Да, но зато — они не людоеды! а ведь это чего-нибудь да стоит, не правда ли?

— Вот это действительно верно, этого достоинства у них отнять нельзя, — согласился Иоганн, для которого успокоение с этой стороны было особенно дорого.

Между тем, профессор кое-как объяснил туземцу, что вещи их остались на том берегу реки и что им очень хотелось бы возвратиться за ними на ту сторону.

— Вы были на том берегу, вы перешли здесь реку! — воскликнул юноша. — Ну, я так и знал, что вы люди другого, не нашего берега… Но вы не делайте этого еще раз: переходить эту реку нельзя. Здесь живут маленькие чудовища. Они убивают и зверя, и человека…

— Да, да, — подхватил Ганс, — теперь мы видели их и знаем это; но нам нужно, очень нужно возвратиться туда.

— Да, да, — с задумчивым видом согласился юноша, — там ваши жилища, ваши семьи… Но я не знаю, как это сделать…

Он в недоумении развел руками и затем снова предложил всем немедленно же отправиться к его отцу, который, может быть, поможет им своим советом.

Во всей манере и во всех речах этого неожиданного друга наших героев было столько искренности, доброжелательства и простоты, что они не колеблясь приняли его предложение и вместе с тем как-то молчаливо уступили ему руководительство дальнейшими их действиями.

Бруно и Ганс были чистосердечно расположены к нему; Иоганн был преисполнен благодарности, чувствуя неприкосновенность своей особы; но дядя Карл просто завладел молодым человеком, казавшимся ему чем-то вроде осколка доисторической посудины, по которому он, профессор археологии, имел случай с такою полнотой изучать сокрытые тайны минувшей жизни. И дядя Карл с беззаветным увлечением предался этому изучению. Когда все общество двинулось наконец в путь, то Курц вместе с этим странным человеческим существом шел впереди, ревниво не допуская к нему никого из своих спутников. Он столь сильно увлекся своими исследованиями, что, казалось, совершенно позабыл весь ужас того положения, в которое ставила наших друзей невозможность перебраться обратно через реку. Случай давал ему возможность заглянуть в таинственную глубину ушедших в прошлое тысячелетий, и он с таким рвением отдался этой возможности, что Иоганну пришлось окликнуть его по крайней мере три раза, прежде чем он обратил наконец на него свое внимание.

— Господин профессор, а, господин профессор, — взывал к своему патрону Иоганн, шедший немного позади остальных.

— Чего ты желаешь, человек? — ответил профессор на туземном наречии, с которым, по-видимому, успел уже совершенно освоиться и даже приобрести совершенно правильный оборот речи.

— Узнайте-ка вы от вашего ископаемого друга, — с раздражением сказал значительно притомившийся уже Иоганн, — сколько же часов ходьбы до чертогов его папаши!

Курц на ходу обернулся к Иоганну и, на этот раз хотя и строго, но уже по-немецки отвечал:

— Любезный друг, в наши времена люди, конечно, не умеют делить день на часы; советую вам больше приспособляться к обстоятельствам, — берите пример с меня. Вы видите, что перед вами нет более профессора Курца…

Увы! с этими словами высокая фигура дяди Карла действительно скрылась от взоров его друзей, так как, запутавшись в предательской лиане, он стремглав полетел в густую папоротниковую заросль, из которой ему с большой поспешностью и даже с заботой помог подняться его «ископаемый друг». Он даже с удивлением оглянулся на остальных спутников, среди которых послышался сдержанный смех по адресу ученого мужа.

— Эге, — сказал Бруно, заметивший это удивление, — посмотрите-ка, господа, здесь, кажется, не принято смеяться в подобных случаях. Вот видите, дорогой Иоганн, у этих людей, если только к ним поприсмотреться, найдутся, пожалуй, и другие достоинства, кроме вегетарианства.

— Ах, Бруно, все это очень может быть, — отвечал Иоганн, путавшийся короткими ногами в листьях своей растительной юбки, — но что касается до вегетарианства, то я скажу, что оно, — как и все, хорошо в меру. Плоды сегодня, плоды завтра… это, при всем моем знании дела, не дает возможности уйти дальше компота, а ведь это, согласитесь, только конец хорошего обеда.