В глубь истории: историческая концепция К. Маркса - [18]

Здесь Маркс отчетливо разделяет человеческое физическое качество (рождение) и социальное (положение в обществе). Вне всякого сомнения, родившись, человек получает свой жизненный удел, физическое существование, но это не является причиной и основанием для обладания определенным социальным статусом. Система майората, которая включает в себя престолонаследие, – это политический строй, основанный на частной собственности. Маркс пишет об этом: «В таком государственном строе, в котором гарантией является майорат, гарантией политического государственного строя является частная собственность. В институте майората это принимает такой вид, что подобной гарантией служит особая разновидность частной собственности. Майорат есть лишь особая форма существования всеобщего отношения между частной собственностью и политическим государством. Майорат есть политический смысл частной собственности, частная собственность в ее политическом значении, то есть в ее всеобщем значении. Государственный строй является здесь, таким образом, государственным строем частной собственности» (1955. Т. 1. С. 346). Поэтому Маркс критикует Гегеля за то, что он доказал, что монарх должен родиться, но не то, что рождение делает его таким. Если человек предназначен быть монархом исходя из природы, физического рождения, то суверенитет, монархическое достоинство в таком случае надо было бы считать чем-то таким, что дается рождением. Тело монарха определило бы его достоинство. Таким образом, по Гегелю высочайшей инстанцией в государстве вместо разума оказалась бы физическая природа, и качество монарха определялось бы по рождению так же, как и в случае со скотом. Человек и животное утрачивают свои отличия: лошадь порождает лошадь, монарх порождает монарха. Маркс иронизирует по этому поводу: «Что человек в силу рождения предназначен быть монархом – это так же может стать метафизической истиной, как догмат о непорочном зачатии богоматери Марии» (1955. Т. 1. С. 256).

Отчуждение политического государства и двойственность человеческой сущности

Взгляд Маркса на вопрос о государстве в работе «К критике гегелевской философии права» свидетельствует о переходе от разоблачения священного образа отчуждения к его несвященным образам, от критики религии и теологии – к критике политики и государства. Восприняв основные идеи «Сущности христианства» Фейербаха и связав их с собственным опытом и теоретическими рассуждениями периода работы в «Рейнской газете», в частности с историческими исследованиями в Кройцнахе, Маркс проанализировал отношения между политическим государством и гражданским обществом. Гегель рассматривал второе вместе с семьей как сферы идеи государства, полагая, что дух разделяется на них, чтобы их преодолеть и стать для себя бесконечным действительным духом. Маркс противостоял такой точке зрения. Наравне с политическим государством он также выделил неполитическое (или материальное), которое в действительности означает гражданское общество. Маркс развил эту мысль: «Разум государства не имеет, следовательно, никакого отношения к распределению материала государства между семьей и гражданским обществом. Государство возникает из них бессознательным и произвольным образом. Семья и гражданское общество являются как бы темной природной основой, из которой возгорается светоч государства» (1955. Т. 1. С. 223). Таким образом, гражданское общество рассматривается в качестве основы, а образование политического государства является не результатом мистической силы идеи, а бессознательным, то есть объективным, процессом.

Маркс признал обусловленность политического государства семьей и гражданским обществом или, иными словами, их тождество, а также раскрыл их отделимость друг от друга, то есть их «отчуждение внутри единства». Гегель при этом полагал, что между государством всеобщих интересов и особыми интересами семьи и гражданского общества существует противоречие. Однако он пытался примирить это противостояние через посредничество: «Оно [государство] имеет свою силу в единстве всеобщей конечной цели государства и особого интереса индивидов». Однако Маркс, развивая тему отчуждения в своих исторических исследованиях, рассматривал процесс взаимного отчуждения политического государства, с одной стороны, и семьи и гражданского общества – с другой, имея в виду последовательность развития истории. Согласно Марксу, в рабовладельческом обществе Древней Греции сам государственный строй был един с народной жизнью, то есть у политического государства не было «субстанциального единства» с гражданским обществом. Оно не обладало формой иллюзорной всеобщности возвышения одного сословия над другим. Общее дело государства имело частное значение для граждан, как таковое оно было подлинным единственным содержанием жизни и воли граждан. В Средневековье, во время феодального общества, это единство достигло «вершины». Сословия гражданского общества вообще стали политическими. Феодалы, крепостные, помещики, гильдии ремесленников, другими словами, собственность, торговля, общественные организации и каждый отдельный человек – все обладало определенным политическим положением, так как социальная сфера носила государственный характер. Маркс писал об этом следующее: «Вершиной гегелевского тождества были, как он сам признает, Средние века. Здесь сословия гражданского общества вообще и сословия в политическом смысле были тождественны. Дух средних веков можно характеризовать так: сословия гражданского общества и сословия в политическом смысле были тождественны, так как гражданское общество было политическим обществом, так как органический принцип гражданского общества был принципом государства» (1955. Т. 1. С. 301).