В эпицентре войны - [6]

Приземлился он жестко, но, не обращая внимания на боль, тут же поднялся и двинулся вперед, слыша, как с другой стороны ограды еще грохочут выстрелы и стучат о бетон пули. Через несколько десятков метров свернув вправо, Белов ускорился, пробежал по тропинке мимо обросшего «кислотной паутиной» трактора и вышел к длинному ряду стоявших вдоль улицы заброшенных домов.

Постройки выглядели совсем не обнадеживающе: шаткие, покосившиеся, с провалившимися внутрь крышами и разбитыми стеклами окон. Время и погода аномальной территории не пощадили эти здания, превратив их в тень тех прекрасных домов, в которых когда-то жили люди.

Но Юрию было не до сантиментов, он думал лишь об одном: только бы внутри не оказалось мутантов. Ученый знал, что ловцы, к примеру, – знатные любители заселиться в подвал потемнее, а мутособаки просто визжат от восторга, устроив в заросшем саду или бывшем огороде стайное гнездо. Кукловоды тоже нередко чудили. Там, за Периметром, инструктор по теоретической подготовке рассказывал, что лично видел обжитую комнату в полуразваленном доме, который несколько месяцев все обходили стороной, считая его логовом ментала.

Держа автомат на изготовку, Белов медленно поднимался по шаткому крылечку одной из заброшенных построек, вслушиваясь в каждый шорох, но не слышал ничего, кроме громких ударов собственного сердца да скрипа ступенек. Войдя в прихожую, ученый посмотрел по сторонам, потоптался на месте и, сделав крохотный шажок вперед, нехотя остановился, с горечью признавая, что идти дальше опасно: «чистая» территория кончилась сотню метров назад, и просто чудом было то, что он во время своего спринтерского забега не влетел в аномалию. Все индикаторы ловушек, принадлежащие Юрию по праву работающего в Зоне ученого, остались в бункере: выход-то за пределы окруженного бетонным забором оазиса не планировался.

Хмурясь незавидным перспективам, Белов извлек из пистолета магазин и начал выщелкивать патроны на ладонь: было бы обидно исчерпать весь запас удачи и угодить в ловушку в двух шагах от укрытия.

Затем Юрий, положив автомат на сгиб локтя и бросая перед собой стальные цилиндрики, обошел все комнаты в доме и, не найдя никого опаснее шмыгнувшей из-под ног крысы, позволил себе немного расслабиться.

Профессор уселся на стул рядом с окном, положил оружие на колени и принялся ждать: вертолет должен был прилететь совсем скоро.

Прислонившись затылком к стене, ученый уставился в потолок. Голову его заполонили мрачные мысли, и, к удивлению, были они совсем не о «Радианте», который наверняка уже нашли боевики.

Белов думал об убийстве. Своем первом в жизни выстреле в человека. Опытные психологи, работавшие с ним перед отправкой в Зону, предупреждали о возможности подобного опыта, всеми силами подготавливали к нему, круша общепринятые нормы нравственности и основы гуманизма. Однако их слова так и остались словами. Чужая смерть словно навалилась вдруг тяжким грузом на плечи ученого, обволокла разум, и даже оправдательные мысли о самозащите не ослабили тиски, сжавшие сердце профессора.

Нестерпимо захотелось выпить. Даже нажраться, просто чтобы усыпить проснувшуюся совесть, которую не смог бы теперь побороть ни один психолог.

Проведя ладонью по лицу, ученый выглянул в окно. Темный силуэт быстро приближающегося вертолета был хорошо различим на фоне звездного неба.

Юрий резко встал, вцепился руками в подоконник.

Меж тем винтокрылая машина уже достигла лагеря. С обеих сторон пассажирского отсека выпали фалы, по которым тут же начали спускаться бойцы подкрепления. Прикрывая их, с борта застрочили несколько автоматов.

Штурмовики в долгу не остались. Хлопки множества выстрелов смешались с длинной пулеметной тирадой, град свинца обрушился на десантирующихся спецназовцев, на вертолет, пробить броню которого не удавалось – пули попросту рикошетили от фюзеляжа.

Затаив дыхание, ученый из окна дома следил за вертолетом, гадая, что происходит в лагере. Профессор видел лишь, как скользнул вниз последний спецназовец, как машина набрала высоту и сменила позицию…

Ярко-желтая вспышка разогнала темноту, отпечатавшись на сетчатке Белова. На миг стало светло будто днем, а потом от земли отделилась ракета и, оставляя за собой жирный дымный след, понеслась к вертолету. И когда профессору показалось, что трагедии не миновать, пилот резко взял вправо – снаряд пролетел мимо.

Юрий облегченно выдохнул, не сразу обратив внимание, как вокруг хвоста винтокрылой машины возникло странное голубое сияние. Пилот тоже не заметил этого. А потом стало поздно. Мощнейший разряд тока поразил вертолет, сотни крошечных молний пробежали по корпусу, выжигая электронику, убивая все живое, находящееся внутри. Оба винта сразу закоптили, заглохли, продолжая вращаться уже по инерции. Повисев в воздухе еще долю секунды, машина камнем устремилась к земле и разбилась недалеко за пределами лагеря. Взрыв был такой мощный, что пол под ногами Белова дрогнул, заставляя профессора упасть.

Тихо хрипя на грязном, пропитанном радиоактивной пылью линолеуме, ученый слушал далекие раскаты выстрелов, вдыхал запах горящего пластика, паленого мяса, бензина, пороха и черт знает чего еще, а в мозгу его истошно пульсировала только одна мысль: это конец.