В ее сердце акварель - [14]

– Пойдемте, я вас провожу, – раздался хрипловатый голос водителя.

– Да, спасибо… – тихо произнесла Леся, не в силах оторвать взгляд от пейзажа. Теперь она изучала территорию вокруг дома, это оказалось не менее увлекательно.

Дорожки уходили и вправо, и влево, их ограждали узкие полусгнившие доски и кирпичи, трава росла островками – высокая, низкая, стелющаяся по земле. Две скамейки давно потеряли цвет: коричневая краска шелушилась, напоминая лишайник. Взгляд зацепился за высохшие кусты, плотно растущую облепиху, бревна, наваленные бесформенной кучей около раскидистых яблонь, скворечник, повисший на одном гвозде. Но забор был идеальным – свежий, стройный, будто по линейке начерченный.

Здесь не мог жить разумный и успешный предприниматель: это место больше подходило старому колдуну, не терпящему перемен и не ждущему гостей. Впрочем, если верить Сергею Сергеевичу, дяде Андрею и тете Маше, отчасти так и было. Леся улыбнулась, представляя выражение лица Александры Петровны, окажись та в данную минуту рядом.

«Ка-та-стро-фа», – прочеканила Леся, устремляясь за водителем к крыльцу. Да, тетя Саша оценила бы увиденное именно так. Она всплеснула бы руками и непременно взялась за уборку. Ее энтузиазма хватило бы даже на то, чтобы перебрать и ровно уложить бревна, спилить сухие ветки облепихи и заставить яблони подобрать животы и расправить плечи. «Потом я все хорошенько осмотрю, здесь интересно», – подумала Леся, готовясь ко встрече с Василием Петровичем Дюковым. Волнение коснулось ее светлой кожи, щеки порозовели, и пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы вновь обрести уверенность.

По всем признакам, внутри дома тоже должны были царить запустение и беспорядок, но в гостиной Леся увидела белоснежные бархатные диваны, кресла цвета слоновой кости, овальные, прямоугольные, круглые зеркала, пять картин в тяжелых узорчатых рамах, светлую массивную четырехдверную тумбу, заставленную подсвечниками и всевозможными статуэтками, круглый стол и стулья – тоже из светлого дерева. Паркет блестел, точно его покрыли лаком совсем недавно, полосатые серо-коричневые шторы, собранные в замысловатые складки, спускались до пола и частично скрадывали свет, люстра поражала размерами и избытком золотых деталей. Ни пылинки, ни соринки. Резиденция короля, да и только.

«Ничего себе…» – Леся еще раз обвела гостиную цепким взглядом и потянулась к картинам, захотелось узнать хоть что-нибудь о пристрастиях Василия Петровича. Несоответствие внешнего и внутреннего обликов дома изумило до дрожи в груди.

– Пойдемте, ваша комната – за кухней, – вмешался в планы водитель и направился в противоположную от лестницы сторону.

Разочарованно закусив губу, оглядываясь, Леся зашагала к арочной двери, отделанной тонкими металлическими полосками и мозаикой из разноцветного матового стекла. Но уже через несколько секунд гостиная была забыта – полутьма узкого мрачного коридора окружила со всех сторон, под ногами оказался шершавый каменный пол, в груди екнуло, заныло, а руки нетерпеливо потребовали карандаш и бумагу. Теперь Леся понимала, что внутри дом такой же непредсказуемый, необычный, как и снаружи: за спиной осталось богатое убранство, впереди маячила неизвестность.

«Я обещала тете Саше звонить почаще, но надо ли говорить ей правду?.. Вряд ли…»

Они очутились в одной из башен. Два поворота (в нос влетели запахи пряностей и свежевыпеченного хлеба), маленькие квадратные окна на уровне глаз, затем потянулись обшарпанные стены, и вот наконец водитель остановился, указал на самую обыкновенную дверь и безучастно произнес:

– Это ваша комната, устраивайтесь. Ужин принесут. Туалет – дальше по коридору.

– А-а… Василий Петрович…

– Он встретится с вами за завтраком.

Сказав это, мужчина поставил чемодан на пол, развернулся и бесшумно удалился. Леся расстегнула пуговицы пиджака и дала себе минуту на размышления.

Дядя не пожелал увидеться с ней сегодня, стоит ли этому удивляться?

Пожалуй, нет. Пришло время признать, что Василий Петрович действительно странный человек, и, скорее всего, его душа похожа на этот дом…

Леся кивнула, посмотрела под ноги на посеревший от времени ковер и прислушалась, но до нее не долетали ни шорохи, ни голоса, ни какие-либо другие звуки.

– Вот так, – тихо произнесла она, убрала волосы от лица и решительно зашла в комнату.

* * *

«Бабка Лиза хоть и вредная, и любит иногда хорошенько приложить по макушке, но если сравнивать с моей теткой, то почти ангел!» После такой рекомендации словоохотливого Степы Глеб уже не мог поселиться у кого-нибудь другого. Долго ему торчать в Утятине или нет – не ясно, но сегодня он в любом случае не поедет в Москву. Накатался, хватит.

Бабка Лиза!

Почти ангел!

Как же он любит это многообещающее «почти»… Слово короткое, невесомое, но за ним тянется длинный шлейф шершавых поступков, которым так легко находить оправдания. Хотя стоит ли? Кому не нравится, тот пусть идет своей дорожкой, не оглядываясь, а то еще башку свернет ненароком или споткнется и – упс! Глеб не сдерживал улыбку, настроение у него было отличное, что неудивительно после двух тарелок щей и здорового куска ржаного хлеба.