В доме коммерции советника - [8]

– Это твое неотъемлимое право, – отвѣчала пожилая дама съ холодностью. – Только прошу тебя замѣтить, что ты будешь имѣть во мнѣ упорную противницу, если дѣло огласиться. Ты очень хорошо знаешь меня; – я могу скорѣе перенести домашніе раздоры, чѣмъ публичный, семейный скандалъ. Не забывай, что я живу съ вами и взяла на себя роль представительницы этого дома, а потому могу требовать полнаго уваженія къ моему имени и моему положенію въ свѣтѣ. Я вовсе не желаю, что-бъ общество перемѣнило о насъ хорошее мнѣніе.

Совѣтникъ быстро отвернулся, подошелъ къ окну и углубился въ темную даль. Сильный вѣтеръ съ шумомъ и свистомъ гудѣлъ между деревьями, а въ красныхъ полосахъ свѣта отъ лампы кружились снѣжныя хлопья и быстро мѣнялись одна за другою, какъ мучительныя мысли въ его головѣ. Онъ нѣсколько минутъ тому назадъ боролся съ собою, и хотѣлъ сознаться во всемъ только одной Флорѣ, но теперь видѣлъ, что именно ей и нельзя было сказать ни одного слова; такъ какъ гордая, самолюбивая дѣвушка непремѣнно прокричала бы его признаніе всему свѣту, хоть и не изъ любви къ Бруку, а просто, что-бъ оправдать передъ людьми выборъ своего сердца, или вѣрнѣе сказать своего ума.

Между тѣмъ Генріэтта стояла передъ бабушкою, съ видомъ насмѣшки и негодованія.

– Такъ ты только изъ боязни къ свѣтской молвѣ хочешь, что-бъ сестра не вмѣшивалась въ это дѣло? Такимъ манеромъ она очень дешево отдѣлается. Ты, конечно, одобришь ее, если она съумѣетъ искустно скрыть вѣроломство? Впрочемъ, бабушка, тебѣ нечего бояться скандала, ты живешь въ салонахъ и знаешь, что общество съ особенною снисходительностью смотритъ на грѣшниковъ высокаго полета…

– Я попрошу тебя, Генріэтта, провести остальную часть вечера у себя въ комнатѣ, – сказала президентша серьезно. – Съ твоею раздражительностью невозможно возвратиться въ салонъ.

– Какъ желаешь, бабушка! Пойдемъ, Гансъ, – сказала Генріэтта прижимая птичку къ своему лицу, – мы очень рады удалиться, ты тоже не любишь старыхъ придворныхъ дамъ, а медицинскаго совѣтника Бера можешь больно клюнуть въ палець, когда онъ кормитъ тебя сахаромъ. Прощай, бабушка – до свиданія, Морицъ! – Съ этими словами она переступила порогъ, но потомъ снова обернулась. – Эта упрямая особа, – сказала она, – вѣроятно не удержится на дорогѣ, предписанной покойнымъ отцомъ; при его жизни она не смѣла такъ вольничать, онъ ни за что не позволилъ бы ей взять назадъ слово, данное честному человѣку.

Сказавъ это она ушла, но слышно было, какъ душившія ее слезы неудержимо хлынули изъ ея глазъ.

– Слава Богу, что она наконецъ ушла, – сказала Флора, – право, нужно сильно владѣть собою, чтобы не потерять съ нею всякое терпѣніе.

– Я никогда не забываю, что она больная, – сухо замѣтила президентша.

– Въ нѣкоторомъ отношеніи Генріэтта права, – робко сказалъ совѣтникъ.

– Думай, что хочешь, Морицъ, – возразила Флора, – только прошу тебя не усиливать твоимъ вмѣшательствомъ мою внутреннюю борьбу. Я привыкла справляться съ собою сама, и хочу поступить также и въ настоящемъ случаѣ. Впрочемъ вы можете быть покойны я сама не охотница до жестокихъ мѣръ и прибѣгну къ нашему общему союзнику – времени. – Затѣмъ она взяла со стола бокалъ и освѣжила свои губы нѣсколькими каплями краснаго вина, между тѣмъ какъ бабушка намѣревалась вернуться къ гостямъ.

– Еще одно слово, Морицъ! – сказала она, берясь за ручку двери. – Что теперь будетъ съ Кети?

– Это намъ рѣшитъ духовное завѣщаніе, – отвѣчалъ совѣтникъ, вздохнувъ нѣсколько свободнѣе. – Я ничего не знаю о распоряженіяхъ мельника; Кети его единственная наслѣдница, но вопросъ въ томъ: утвердилъ ли онъ ее въ этомъ правѣ? Онъ никогда не питалъ къ ней особенной любви, потому что ея рожденіе стоило жизни его дочери… Во всякомъ случаѣ она должна будетъ пріѣхать сюда, хоть на короткое время.

– Успокойся, она не пріѣдетъ; Кети до сихъ поръ крѣпко держится за юбку своей гувернантки, какъ и при жизни отца, – сказала Флора, – прочти только ея письма.

– Да это, пожалуй и лучше, если она не пріѣдетъ, – замѣтила президентша съ видимымъ удовольствіемъ. – Откровенно говоря, я не очень желаю принять ее подъ свое покровительство, и постоянно дѣлать ей замѣчанія… Я никогда не любила ее, не потому, что она была дочерью „той“ – я стою выше всякихъ предразсудковъ, – но она ежеминутно бѣгала на мельницу, обсыпала мукою свои косы и платье и была всегда довольно упрямаго характера.

– Да, это типъ простонароднаго ребенка, а все таки папаша любиль ее больше, чѣмъ насъ, – сказала Флора съ насмѣшкою.

– Это тебѣ такъ казалось, потому что она была младшая, – возразила президентша, – онъ всѣхъ васъ любилъ одинаково. Ты пойдешь со мною, Морицъ?

Онъ поспѣшно всталъ и они оба удалились.

Оставшись одна, Флора позвонила.

– Возьми бумаги и всѣ письменныя принадлежности и отнеси ихъ ко мнѣ въ спальню, я буду тамъ писать. Помни, что меня ни для кого нѣтъ дома, – сказала она вошедшей горничной.

Огненная полоса въ саду исчезла, но изъ оконъ гостинной бѣлый свѣтъ сильно сіялъ далеко за полночь… Коммерціи совѣтникъ сидѣлъ за карточнымъ столомъ. При его появленіи гости обратились къ нему съ привѣтливыми фразами и съ дружескими поклонами, что значительно успокоило его. Въ средѣ этихъ важныхъ аристократовъ и богатыхъ коммерсантовъ онъ нашелъ полное оправданіе своего образа дѣйствій и самъ не понималъ больше мучительныхъ сомнѣній, которыя онъ претерпѣвалъ нѣсколько часовъ тому назадъ.