В долине Аргуна - [35]

— Кто руководил операцией?

— Мюрид Дика.

— Представить его к награде.

Секретарь Мусост тотчас записал повеление шейха.

— Когда они будут здесь?

— Думаю, очень скоро, так как большую часть пути она преодолеют на машине, а навстречу им, туда, где кончается шоссе и начинается горная трона, уже высланы свежие лошади.

— Отлично, — сказал Жума, вставая. — Тогда на этом мы прервем слушание отчета Кезилга, закончим завтра. Братья будильники, вы свободны.

Все встали и с явно разочарованным видом — уж очень не терпелось узнать, что Кезилг расскажет еще, — направились к выходу. Новообращенного Усмана шейх попросил остаться. Когда дверь за последним мюридом закрылась, вдруг за окном, в лесу, раздался печальный и жуткий крик совы.

— Должно быть, все-таки скучновато в этой лесной глуши? — неуютно поеживаясь, спросил Усман.

— Ах, о чем ты говоришь! — досадливо махнул рукой Жума, вновь усаживаясь в кресло и приглашая сесть собеседника. — Если бы ты только знал, какой у меня напряженный рабочий день! Я не могу себе позволять такую роскошь, как скука. Рабочий день у шейхов ненормированный, и мы не знаем, что такое выходной или отпуск. А вот мои мюриды уже поговаривают о восьмичасовом рабочем дне, о двух выходных в неделю, о повышенной оплате сверхурочной работы. И что же ты думаешь? Вероятно, я пойду на то, чтобы удовлетворить все их требования. Бессмысленно противиться — современный советский мюрид это совсем не то, что мюрид времен Шамиля, он, дитя эпохи, знает КЗОТ[2] и отлично осведомлен о всех правах трудящихся в нашей стране.

— Прости, о повелитель, — смущенно проговорил Усман, — ты упомянул об оплате… Разве мюриды получают жалование?

Жума расхохотался:

— О, святая простота. Конечно!.. Только они не желают называть это жалованием, а говорят «зарплата». Более того, они пользуются правом на оплаченный отпуск, а в случае болезни получают по бюллетеню.

— По бюллетеню? А кто же выдает бюллетени?

— У нас есть мюрид-врач, у него кабинет, оборудованный по последнему слову медицинской техники.

— Вай, вай! — изумленно качал головой новообращенный.

— Но и это еще не все, — продолжал Жума. — Секта божьих усыпальников в своей пропаганде против нас особенно напирала на то, что у них жены членов секты пользуются правом на оплаченный декретный отпуск. И что же? Пришлось и нам пойти на это. С недавних пор жены божьих будильников тоже получают пособие в связи с беременностью и родами из средств общинной казны. Это явное беззаконие, так как своим обычным чередом такое пособие им идет по месту работы, и выходит, что они получают двойное пособие. Но что делать. Если я не выполню хоть одно требование мюридов, они завтра же все разбегутся, ибо это люди, которые прекрасно знают, как ярко светит солнце советской конституции, и очень любят греться и загорать под этим незакатным солнцем. Чтобы загар был везде ровным, они часто нежатся под теплыми лучами совершенно голыми.

— А как обстоит дело со стажем? — спросил Усман.

— О, ты коснулся больного пункта. У нас есть два еще не решенных в этой области вопроса: мы не знаем, как быть со стажем и пенсией, и у нас нет соцстраховских путевок в дома отдыха. Например, старик Абдулрешид, ссылаясь на свои особые заслуги перед аллахом, уже давно настаивает на персональной пенсии, а молодые мюриды требуют дешевых путевок в дома отдыха. Но никому из них мы пока не можем ничего дать, мы лишь уповаем, что Всемогущий со временем разрешит и это наше затруднение.

Жума замолчал. В наступившей тишине стал слышен шум, похожий на шум ровно работающего вентилятора, это Усман шевелил мозгами, усваивая сказанное шейхом.

— Да, мой друг, — продолжал через некоторое время Жума, — мы не имеем права игнорировать достижения социального прогресса, как и последствия научно-технической революции. Иначе говоря, мы в такой же мере обязаны оплачивать декретные отпуска женам сектантов, как пользуемся для успеха нашего дела телекамерами и магнитофонами.

— Но ведь все эти декретные отпуска, бюллетени, — с болью в голосе проговорил Усман, — разве это не свидетельствует о падении веры?

— Конечно, свидетельствует. Я смотрю правде в глава, — вздохнул Жума. — Тут мы подошли именно к тому, ради чего я попросил тебя остаться. Да, вера падает. Но это для нас может означать лишь одно: мы обязаны сделать все, утроить усилия, чтобы спасти веру. Одной из важных мер, разработанных мной с этой целью, должна явиться срочная организация массового паломничества в святые места нашего района. Я составил четкий график, точно установив, жители какого аула, когда и куда должны отправиться. Возглавить группы паломников должны такие сильные и преданные аллаху люди, как ты, Усман. Эту работу надо провести умно, тонко, с душой.

— Я счастлив быть рабом святого дела! — искренно воскликнул новообращенный.

— Благодарю, — сдержанно ответил шейх. — Позже ты получишь в письменном виде все необходимые инструкции, план операции и карту с нанесенным на ней маршрутом. Все эти бумаги ты обязан будешь хранить, как зеницу ока… А теперь у меня к тебе еще одно дело. Хочу посоветоваться…

Жума нажал кнопку звонка. Вошел дежурный мюрид.