В дни поражений и побед - [29]

Он поспешно вышел. В комнате осталось несколько человек. Сергей сел на лавку. Несмотря на то, что наконец-то он был у цели, настроение на него напало какое-то неопределенное, потому что все выходило совсем не так, как он себе представлял.

«Глупости! – мысленно убеждал он себя. – Чего мне еще надо? Право, я как-то странно веду себя. Зачем, например, соврал, что не коммунист?»

И он даже рассмеялся про себя над этим чудным поступком.

В горах раздался выстрел, другой, потом затрещало несколько сразу. Через несколько минут стихли.

– Это кто? – спросил Сергей одного из партизан.

– А кто его знает! – довольно равнодушно ответил он. – Должно, красные балуются, они больше в тех концах бродят.

– Какие красные?.. С кем балуются?

– Пей чай! – вместо ответа предложил ему партизан, – а то простынет.

Сергей налил себе кружку и с удовольствием выпил ее, заедая большим ломтем хлеба.

Присмотревшись, он увидел на рукаве у одного из сидевших все ту же яркую ленту.

– Что она означает? – спросил он.

– Кто?

– Лента? Значок этот!

– А! Разное означает. Зеленый – лес и горы, где мы хоронимся, месяц со звездой – ночь, когда мы работаем.

– А малиновый?

– А малиновый! – посмотрел на него тот, несколько удивленно, – так малиновый же наш исконний казачий цвет.

«Что за чертовщина? – думал Сергей… – Что такое?»

– Ты у красных был? – опять спросил его собеседник.

– Был!

– Ну, нам наплевать! – раздумывая, отвечал казак. – Хуть красный, хуть кто… А не коммунист ты?

– Нет!

– И не жид?

– Да нет же! Разве так не видишь?

– Оно конешно! – согласился тот. – По волосьям видно, по разговору тоже!

И, вспомнив что-то, он усмехнулся.

– А то у нас штука такая была: прибежал как-то жидок к нам… Такая поганая харя. Ваське Жеребцову как раз попался. «Товарищи» – кричит, – свой! свой! Ворот от рубашки распорол, а там документ, что комиссар да партейный. Радуется с дуру, сам в лицо бумажку сует. Повели его, оказывается, белые к расстрелу, а он и удул, сукин сын.

– Ну? – спросил Сергей, чувствуя, как он холодеет. – Ну, что же?

– Как взяли мы его в работу! А! Комиссар, песье отродье? А! Коммунист, жидовская башка! Ты-то нам и нужен. Так живуч как чорт был. Покуда башку прикладом не разбили, не подыхал никак.

И, вздохнув, рассказчик добавил:

– Конешно! Ошибка у него, видно, вышла. Кабы он к Сошникову, либо Семенову попал, тогда другое…

Сергей побледнел, содрогаясь при мысли о том, как недалек был он от того, чтобы разделить участь какого-то замученного несчастного комиссара.

«Бежать! – мелькнуло в голове. – Бежать скорей!.. дальше отсюда. Чтобы они сдохли, эти зеленые собаки».

– Ложись спать! – предложил ему один. – А то завтра вставать рано. Домой пойдем. Днем-то мы здесь не бываем, – опасно.

– Оправиться схожу, – сказал, потягиваясь и стараясь казаться как можно более равнодушным, Сергей и направился к двери.

– Постой, дай и я с тобой. А то на дворе собаки.

«Ах, ты, сволочь! – изругался про себя Сергей, заметив, что тот захватил с собой винтовку. – Это еще зачем?»

Они вышли и остановились на высоком крылечке, оправляясь. Конвойный стоял на самом краю.

Сергей со всего расмаху спихнул его в сторону. Зеленый с криком полетел, хлопнувшись в грязь. А Сергей рванулся через забор и помчался к деревьям. Почти что вслед искрами засверкали выстрелы, завизжали пули.

– Убегу! – крикнул себе твердо Сергей. – Убегу!

В то же время огнем рвануло ему плечо, и он пошатнулся.

– Все равно! – И Сергей, стиснув зубы, пересилив боль, прыгнул куда-то в чащу, под откос.

XI

Всю ночь плутал Сергей.

Взошла луна. Пошатываясь, ходил он по рощам и полянам. Со склона невысокой горы увидел он впереди огни, должно быть на море. Потом спустился куда-то и побрел снова. На рассвете услыхал как будто отголосок далекого выстрела. Бросился бежать, но никого не встретил. Остановился, прислушался…

Никого!.. Никого!.. Разгоряченный, обливающийся потом, испытывая мучительную боль, бросился он на землю. Долго лежал, вбирая в себя ее освежающий холод. Звезды гасли.

Но, чу! близко, почти рядом, раздался звонкий, раскатистый выстрел.

«Неужели… неужели наши?! – подумал, вскакивая, Сергей. – Или, может быть, опять какие-нибудь зеленые, голубые, розовые. – Будь они все прокляты!» – Он бросился и закричал громко во весь голос:

– Кто-о там… Где-ее!..

Прислушался. Не отвечал никто… Шумел по верхушкам деревьев ветер.

– Кто-оо! – закричал он уже с отчаянием. – Кто-оо!

– Чего зеваешь? – раздался вдруг позади него грубый голос. – Кого надоть?

Обернувшись, Сергей увидал выходящих из-за кустов трех вооруженных человек.

И у одного из них, наискось рваной черной папахи тянулась тряпичная ярко-красная лента.

XII

Их было трое. Один – невысокий, крепкий, с обрывком пулеметной ленты через плечо и с красной полоской на папахе. Он смотрел на Сергея хмуро и недоверчиво.

Другой – длинный, тонкий, в старой чиновничьей фуражке, на зеленом околыше которой была карандашом нарисована кривобокая, пятиконечная звезда, и в рваном драповом пальто. Винтовку этот держал наготове, присматриваясь к незнакомцу. Третий, тот, который только что окликнул Сергея, – коренастый, широкий, с корявым мужицким лицом, обросшим рыжеватой бородой, – смотря на Сергея с любопытством, проговорил негромко: