В день первой любви - [53]

Мухин переложил перочинный ножик в нагрудный карман гимнастерки, а портсигар собрался было выбросить: все равно табаку нет. Но его остановил Жилин:

— Не дури. Красивая штука.

— Это мне ребята в цеху подарили.

— В цеху? За какие такие таланты? — не удержался Жилин.

— Провожали в армию и подарили.

— Вон оно что! Значит, память. Тем более нельзя бросать. Сам-то откуда?

— С Урала. Город Челябинск. А ты?

— Я из деревни. Псковская область. Все хотелось в город попасть, да не вышло, не пустили…

Видимо, Жилин вспомнил что-то неприятное из своей жизни и хотел рассказать о себе подробнее, но Мухин перебил его, сказав, что если учитывать факт его рождения, то оно произошло тоже в деревне, где он жил недолго: отец с матерью померли и его поместили в детский дом, потом он кончил ФЗУ, жил в общежитии, работал на заводе.

— Но понимаешь, какая странная штука, — продолжал Мухин, — все время мечтаю попасть в деревню. Тянет. И сам не знаю почему. Тянет, и все.

После этих слов оба неожиданно замолкли и до самой речки шагали молча, внимательно поглядывая по сторонам, как было приказано лейтенантом! Мухин — влево, Жилин — вправо.

Подойдя к речке, они напились и умылись.

Потом Жердев повел их широкой выемкой, заросшей по бокам ивовым кустарником и болотной травой. Выемка перерезала поле, на дне ее струился ручеек, образуя маленькие бочажки. Жердев шел вдоль ручья, сапоги его утопали в болотном мху, Жилин и Мухин следовали поодаль.

Тьма сгустилась. Стая птиц с шорохом ветра поднялась с кустов при их приближении. Жердев, оглядевшись, тихо выругался. Сделали еще несколько шагов и замерли: из-за кустов показались крыши строений. Несколько минут лежали не шелохнувшись, прислушивались. Потом лейтенант жестом позвал Жилина и показал рукой вперед. Тот уже не раз ходил в разведку и потому сигналы понимал быстро: тотчас сбросил накидку и уполз.

Прошло с полчаса, может, даже чуть больше. Где-то недалеко урчал мотор. Звук был четким и ровным, будто кто-то мягко бил молоточком по наковальне.

Наконец вернулся Жилин.

— Тута, за пригорком, человек двадцать полегло наших, — заговорил он, немного заикаясь. — Лежат непохороненные.

— А в деревне что?

— Немцы в деревне, а наших людей нет. В баньке старика со старухой обнаружил. Напуганы очень.

— Пошли, — чуть слышно произнес Жердев.

Быстро миновали взгорок. Тяжело было смотреть на разбросанные по земле в уродливых позах трупы красноармейцев. Многие лежали с винтовками, но без единого патрона. Похоже, это была одна из групп, пробивавшихся из окружения и застигнутых здесь немцами.

На краю деревни, за огородами, в окружении трех молодых березок стояла банька. На лавке около дверей сидели согнувшись старик и старуха.

Жердев поздоровался полушепотом и объяснил, зачем они пришли. Старик долго молчал. Казалось, он не понял, о чем его спрашивают. Но спустя немного времени, почмокав губами, заговорил хрипло и тягуче. Да, болота тут непроходимые. Однако перейти можно. Он замолк, затем повторил слово «можно». Пробирались когда-то мужики… Если взять чуток левее ручья, то при большой сноровке можно. Однако чужому человеку не разобраться — места гибельные, скотина, бывало, заблукает и утопнет.

— Выручай, дедушка, проведи, — стал просить Жердев.

Старик не ответил. Опустив голову, о чем-то думал и, казалось, забыл про разведчиков. Кряхтел, охал. Посчитав, что старик не расслышал его просьбы, Жердев произнес громче:

— Пропадем, если не выведешь.

— И не знаю, как быть. И вас жалко, и стар я, давно не ходил. — Старик высморкался в подол рубахи. — Ходок-то я никудышный — ноги не держат.

— Мы тебя на руках пронесем, только покажи, — вступил в разговор Мухин.

Опять воцарилось молчание. Старуха сидела замерев, будто неживая.

— Как быть-то, не соображу. Не сплоховать бы, — сказал тихо старик. — А вы-то далече ли? К вам-то теперь как попасть?

— Рядом, километра три, — соврал Жердев.

— По зорьке, стало быть, надо. Чтобы светло. В потемках не получится.

— Пока до леса доберемся — и рассветет. Тут и наши подойдут.

— Так, так… Прямо не знаю. Стар я. Ох, стар! Но уж коли очень надо, то послужу. Подождите трошки, соберусь…

Жердев с Мухиным присели на копешку сена неподалеку от баньки, где их поджидал Жилин. С беспокойством озирались вокруг, вздрагивая при каждом шорохе. Старик вскоре вышел с маленькой котомкой за плечами, и все четверо двинулись к ручью. Медный круг луны глядел на них из-за леса.

— Тут открытое место, надо бы побыстрей, — полушепотом просил Жердев старика, поддерживая его под локоть.

Они уже пересекли страшный взгорок, за которым лежали трупы убитых красноармейцев, когда раздался выстрел, вспыхнула, очерчивая дугу, ракета, и тут же перед ними возникли немцы.

— Хальт!

Жердев, вскрикнув, схватился за автомат, выстрелил и повалился на землю как подкошенный. Старик и Мухин упали рядом. Жилин бросил гранату, побежал, путаясь в высокой траве. Услышав близко лязгающее гудение, лег. Вся лужайка и взгорок вдруг оказались освещенными: немецкие бронетранспортеры шли на них с включенными фарами. Лучи фар двигались вправо-влево, скользнули по бугру и остановились, застыли, освещая распростертые тела разведчиков и старика. Две ракеты догорали возле кустов ивняка. Жилин достал вторую гранату, зачем-то оглянулся на неподвижно лежащего Жердева, приподнялся на левый локоть для броска — и тут пулеметная очередь ударила ему в грудь и в голову…