В дебрях Индии - [222]

— Я рад быть полезным тебе, сахиб! — отвечал тхуг, недоверие которого совершенно исчезло.

— Так идем… Самое время, когда рыба клюет охотно. Обещаю тебе к завтраку блюдо по твоему вкусу.

— А ты разве занимаешься стряпней? — спросил Кишнайя снисходительным тоном. — «Рыболов и повар, — думал он, — бедный человек! И таким людям поручают охрану Нана-Сахиба… Нет, право, не составляет никакого труда завладеть героем восстания после отъезда Сердара… Знай я это…»

— Кухня, бабу, не имеет тайн для меня, — продолжал провансалец, — каждый день я сам готовлю принцу разные кушанья… Это прелесть, уверяю тебя.

И он щелкнул языком с видимым наслаждением.

— Он напрасно уезжает… Вместо того, чтобы начинать свои игры с англичанами, оставался бы лучше здесь, где я забочусь о нем, холю его… Впрочем, это его дело; есть люди, которые по-своему понимают, что такое счастье.

Все подозрения тхуга мало-помалу улетучивались. Вначале он боялся какой-нибудь ловушки; исполняя такое опасное поручение, он все время должен был держаться настороже и ни за что не согласился бы на такую раннюю прогулку ни с одним туземцем, а тем более с европейцем из свиты Нана-Сахиба. Прогулка на озеро показалась бы ему еще опаснее, не играй Барбассон так прекрасно свою роль. Вид у него был такой добродушный и безобидный!

— Следовательно, — сказал тхуг, желавший окончательно покончить с сомнениями относительно своего спутника, — ты думаешь, что Нана не прав, желая попытать счастья?

— Имей я возможность помешать этому, он не поехал бы сегодня вечером с тобой… Уезжать, чтобы рисковать жизнью, когда можно жить спокойно, — безумие, которого я не понимаю. Да и потом, если правду говорить, — продолжал Барбассон тоном доверия и понижая голос, — моя служба при нем кончится, и я потеряю хорошее место. Сердар поместил меня в Нухурмур, чтобы я после его отъезда занимал принца и рассеивал его черные мысли; теперь я не буду больше ему нужен, а чтобы ехать за ним на войну — благодарю покорно! Пусть на меня не рассчитывает… Я доеду с ним до Биджапура, чтобы получить отставку у Сердара… А там до свидания, милая компания, — я еду во Францию!

Эти слова Барбассон мог сказать тем более естественным тоном, что подобные мысли давно уже бродили в его голове после того, как он получил королевский подарок от Нана-Сахиба. Но в эту минуту Барбассон думал о другом; вид старого врага, которому он приписывал смерть Барнета, вернул ему всю его энергию, и ради мести он превратился в авантюристов прежних дней.

Тхуг не верил своим ушам.

— Как, — сказал он с удивлением, — ты разве не был комендантом Нухурмура во время отсутствия Сердара?

Барбассон чувствовал, что от его ответа будет зависеть решение Кишнайи, потому что хитрый туземец не делал ни шагу, чтобы двинуться к выходу.

— Я — комендант! — воскликнул он с самым добродушным видом. — А кем бы я командовал? Бог мой! Я никогда не держал ружья в руках; так меня зовут здесь ради шутки… Командовал тот, другой.

— Кто другой?

— Да Барнет, твердый, как сталь! Плохо приходилось от него душителям и англичанам. Ты разве не знал Барнета, правую в руку Сердара?

— Он с ним, конечно?

— Нет, он умер! — отвечал провансалец с волнением.

Последние сомнения тхуга исчезли; чем рисковал он с таким безобидным человеком? С другой стороны, его можно будет заставить разговориться и разузнать от него кое-что о Нана-Сахибе и Нухурмуре.

— Идем, сахиб, — сказал Кишнайя, решившийся наконец выйти.

Молния мелькнула в глазах Барбассона, но он шел впереди и тхуг, к счастью, не заметил этого. Через несколько минут они пришли к озеру, и наступил критический момент. В маленьком заливе стояла та самая шлюпка, с помощью которой Кишнайя год тому назад захватил в плен своего нынешнего спутника и Барнета; Барбассон боялся, как бы тхуг, при виде шлюпки не вспомнил о том, что было, и не узнал бы его. Но за это время Барбассон так растолстел, что стал неузнаваем, и к тому же еще больше прежнего оброс бородой… Кишнайя подошел к тому месту, где стояла шлюпка, не выказав ничего такого, что могло бы оправдать опасения его спутника. Барбассон прыгнул в шлюпку, и тхуг после небольшого колебания последовал за ним.

— Я думал, мы будем ловить рыбу с берега, — сказал он.

— О, мы далеко не уедем, — отвечал провансалец, — мы найдем здесь рыбу получше, вот у того островка, который ты видишь, в ста ярдах отсюда.

Не прошло и пяти минут, как шлюпка пристала к островку и остановилась под единственным деревом, как будто нарочно выросшим тут, чтобы рыболовы могли укрыться под его тенью. Барбассон приготовил удочку своему спутнику и показал, как надо ею пользоваться. Теперь, когда добыча была у него в руках, ему захотелось поиграть с ней, как кошка с мышью. Кроме того, Барбассону очень хотелось приготовить кушанье из рыбы, пойманной главарем тхугов.

Когда Барбассон вспоминал ужасную смерть Барнета, он не уступал каннибалам в жестокости.

Несмотря на то, что тхуг был новичком в этом деле, рыбы было так много и приманка — бобы полусваренные в воде с терпентинной эссенцией, — так хорошо приготовлена, что каждая закинутая удочка приносила рыбу. Кишнайя объявил, что он наслаждается, как король, и скоро, пожалуй, сделается страстным поклонником рыбной ловли.