В дебрях Индии - [20]
Новый крик, полный гнева, на этот раз раздался почти у самого входа, и в бледных лучах луны, пробивавшихся среди двух скал перед входом в пещеру, показались очертания посланника Сердара.
Барнет, придвинувшийся к самому краю туннеля, который служил ему убежищем, сразу узнал его.
— Ко мне, Ауджали, ко мне! — крикнул он.
Услышав звуки знакомого голоса, слон бросился в грот, подняв кверху хобот и испуская воинственные крики. Он направился прямо к носорогу, который ждал его, съежившись в углу, не вызывая на бой, но и не убегая от него. Страшное зрелище представляли эти животные, полные одинаковой злобы и ярости.
Когда Ауджали подошел к носорогу, последний опустил голову и бросился в сторону, чтобы избежать натиска могущественного противника, но затем с необычайной быстротой повернулся к нему, пробуя всадить ему в живот свой ужасный рог. Слон-новичок попался бы на это, но Ауджали был старый боец, которого начальник королевских дрессировщиков в Майсуре обучил всевозможным видам спорта и борьбы; сколько раз уже на больших празднествах, устраиваемых раджой, мерился он силами с животными такого же рода, как и сегодняшний его враг, а потому ему прекрасно был известен единственный способ, к которому всегда прибегает носорог. Он с такой же быстротой, как и его противник, сделал пол-оборота и повернулся к нему своей неуязвимой грудью, пытаясь схватить его хоботом за рог, но носорог ловко увернулся от него и, повернув направо, попробовал снова нанести ему удар в живот. Это погубило его… Слон, повернув в противоположную сторону и не стараясь больше схватить его за рога, нанес ему такой сильный удар задними ногами, что тот отскочил к скалам и растянулся там. Не успел еще побежденный подняться, как Ауджали подбежал к нему и клыками пригвоздил его к земле. Рассвирепев окончательно, он топтал ногами его тело, ломал кости, разрывал мясо и кожу своего врага, пока последний не превратился в безжизненную и бесформенную массу.
Боб Барнет, вышедший наконец из своей тюрьмы, пробовал успокоить его ласковыми словами; это удалось ему только после продолжительных усилий, до того было возбуждено битвой это обычно доброе и приветливое животное. Слон совершил новый подвиг, и не из самых ничтожных, который должен был пополнить длинный список услуг, оказанных этим благородным животным своим хозяевам или, вернее, друзьям… Последнее выражение мы находим вполне уместным, ибо человек во всем мире не найдет более преданного и верного себе существа, чем слон.
V
НЕ ПРОШЛО И ЧАСУ, КАК БОБ БАРНЕТ, сидя на шее Ауджали, для которого взбираться на самые крутые склоны было детской забавой, въезжал на плато озера Пантер в ту самую минуту, когда туда же подходили Сердар и Рама-Модели. У Сердара не хватило духу делать упреки своему другу после того, как он выслушал рассказ Боба; он был слишком счастлив, что вернулся его друг, которого он считал потерянным, и что Ауджали проявил столько смекалки в этом приключении.
— Теперь, когда мы снова вместе, — сказал он своим товарищам, — и нас ничто больше не задерживает здесь, мы должны подумать о том, чтобы не попасть в западню, которую англичане собираются нам расставить, о чем, к счастью, вовремя предупредили Раму.
— Что случилось? — спросил Барнет.
— То, чего мы должны были ждать, — ответил Сердар. — Английские власти Калькутты донесли о нас губернатору Цейлона, и последний собирается оцепить нас завтра на рассвете туземными войсками. Он очень ошибается, надеясь так легко захватить нас.
В эту минуту молодой Сами испустил крик ужаса; он стоял как окаменелый, с испуганным взглядом, протянув руки в сторону кустарников, которые росли по склону лощины, и не мог произнести ни единого слова, а между тем он был храбрый малый, иначе Сердар не принял бы его к себе.
— Что там такое? — спросил Сердар, более удивленный, чем встревоженный.
— Ну же, говори! — сказал Нариндра, тряся его за плечо.
— Там… там… ракшаса… — еле пролепетал бедняга.
В Индии, где вера в привидения и призраки умерших мешает спать ночью людям низкой касты, как правило, очень суеверным, ракшаса играет почти такую же роль, какую играл в средние века волк-оборотень в деревнях Франции. Но так как индусы имеют гораздо более богатое воображение, то ракшаса во много раз превосходит своего западного собрата; он не только бродит каждую ночь, нарушая покой людей, но принимает образы самых фантастических чудовищ и животных и крадет для своего пропитания трупы умерших. Кроме того, он может менять свое тело на тело другого человека, принуждая его бродить по джунглям в образе шакала, волка, змеи, а сам в это время, чтобы отдохнуть от бродячей жизни, принимает вид своей жертвы и селится в жилище несчастного вместе с его женой и детьми.
Верования эти разделяются всеми индусами, и лишь немногие представители высших классов достаточно благоразумны, чтобы отказаться от этого суеверия.
— Ракшаса существует только в твоем бедном мозгу, — отвечал Нариндра, направляясь к чаще кустов и деревьев, указанных Сами.
