В дебрях Индии - [123]

Одного этого напоминания было достаточно, чтобы из головы его испарились все винные пары, которыми он так злоупотреблял, и вернулось его обычное хладнокровие.

III

Фокусники. — Танец хищников. — Барбассон-дипломат. — Покупка пантер. — Блестящая мысль. — Ночь празднества во дворце Канди. — Похищение губернатора. — Отъезд из Цейлона.

ИЗВЕСТИЕ О НОВОМ ЗРЕЛИЩЕ, УСТРОЕННОМ, по словам губернатора, в честь его гостя, благородного герцога, заставило всех перейти в одну часть зала, тогда как в другой его части слуги разостлали циновки для предстоящих упражнений.

Когда в зал вошли три туземца в сопровождении двух пантер, которые покорно, как собаки, следовали за ними, Барбассон сразу узнал Нариндру и Раму, переодетых фокусниками, зато он раза два-три присматривался, прежде чем узнал третье лицо, — так искусно загримировался Сердар. Не было никакой возможности принять за европейца человека с бронзовым цветом лица и заплетенными в косы волосами, уложенными на макушке, как это делают обычно фокусники. Чтобы убедиться в этом тождестве, провансальцу пришлось напомнить себе, что никто кроме Сердара не мог быть с маратхом и заклинателем.

Костюм Сердара, более богатый, чем у его спутников, свидетельствовал о его положении директора труппы и позволял ему в то же время играть второстепенную, наблюдательную роль, не привлекая исключительного внимания публики. Он принял эту предосторожность, чтобы не быть узнанным своим врагом, хотя и был так искусно загримирован, что ему нечего было этого опасаться.

Пантеры выступали великолепно и по приказанию Рамы-Модели исполнили большую часть тех упражнений, которым их обучают фокусники. Изысканное общество, собравшееся в зале, показало своими аплодисментами и количеством рупий, брошенных туземцам, с каким удовольствием оно присутствовало при этом зрелище, главная прелесть которого заключалась в том, что хищные животные столь покорно и беспрекословно подчинялись человеку.

Сердар прекрасно знал, что по окончании представления туземцам прикажут удалиться из дворца, а потому как можно внимательнее присматривался к его расположению, чтобы без всяких затруднений вернуться сюда ночью. Он понял, с какими затруднениями будет сопряжена эта операция, которая может подвергнуть их обстрелу со стороны часовых, так искусно расставленных вокруг дворца, что им легко было следить за всем, что происходило вблизи него. Вот тут Барбассону снова пришлось пустить в ход новое доказательство своего гения, всю важность которого Сердар оценил сразу, так как эта выдумка устраняла самую трудную часть опасного предприятия. В ту минуту, когда ложные фокусники собирались удалиться, провансалец вернул их обратно:

— Позвольте, господин губернатор, — сказал он, — маленький каприз пришел мне в голову…

— Пожалуйста, мой милый герцог, распоряжайтесь, как у себя дома.

Туземцы приблизились к ним.

— Скажите мне, добрые люди, не согласитесь ли вы уступить мне за хорошую цену ваших умных животных?

— Ты смеешься над нами, бедными людьми, — отвечал Сердар, радуясь в душе; он сразу понял, как мы уже сказали, к чему ведет этот вопрос.

— Клянусь Бар… нет, честью, я говорю серьезно; в моем Коимбрском парке есть нечто вроде зверинца, выстроенного еще моим отцом. Я обогащаю его мало-помалу новыми экземплярами, которых встречаю во время своих путешествий, но беру только хорошо дрессированных и спокойных животных. Герцогиня моя настолько боязлива, что я до сих пор еще не нашел для нее подходящих пантер, а ваши как раз мне подходят.

В другое время Сердар от души похохотал бы над герцогиней, рожденной воображением Барбассона, но в данный момент положение дел было слишком серьезным, чтобы забавляться оригинальными выдумками своего друга.

— Полно же! — продолжал Барбассон с величайшим апломбом, — пользуйтесь моим хорошим расположением духа; это моя фантазия, и я заранее согласен на ту цену, которую вы назначите.

— Но эти животные — наш единственный заработок.

— Ба! Выдрессируйте других.

— Целые годы приходиться тратить на то, чтобы довести их до того совершенства, которого они теперь достигли.

— А если я дам столько, что вам хватит на несколько лет?

— О, тогда другое дело.

— Прекрасно! Цена?

— Это как вашему превосходительству будет угодно.

— Нет, я не люблю такую неопределенность, она всегда стоит дорого.

— Две тысячи рупий за пару.

— То есть пять тысяч франков?

— Если ваше превосходительство находит, что это много…

— Нет… нет! Всякому жить хочется, пусть будет пять тысяч франков; пантеры мои, и я теперь же оставляю их у себя, чтобы вы не вздумали отказаться. Явитесь завтра на борт «Раджи»… впрочем… да, так будет лучше… есть у вас клетка, в которой вы возите этих животных?

— Да, есть… Нельзя же вести по городу пантер на свободе?

— В таком случае с вашего позволения, сэр…

— Позвольте мне прервать вас, мой милый гость, я вам уже сказал, что вы можете распоряжаться, как вам угодно.

— Пользуюсь вашей любезностью и прошу приказать перенести моих пантер на веранду помещения, отданного в мое распоряжение.

— Нет ничего легче, милорд герцог! Пусть даже эти люди остаются подле них, чтобы смотреть за ними до тех пор — надеюсь, это будет не так скоро — пока ваше сиятельство не пожелает покинуть нас.