В дебрях Атласа - [52]

— Добраться до Атласских гор пешком будет трудновато, — сказал Хасси, — особенно теперь, когда граф ранен, а повсюду рыщут спаги.

— Не советую вам пока покидать куббу, — ответил Рибо. — Могила святого для вас всегда будет более надежным убежищем, чем палатка. А кроме того, у меня еще есть план.

— Какой? — поспешно спросил тосканец.

— Заставить Бассо хорошенько погоняться и довести его до белого каления. Я постараюсь завлечь Бассо подальше, чтобы вы успели доехать до первых кабильских деревень, где вам можно будет запастись если не махари, то, по крайней мере, лошадьми.

— А пока? — спросил граф, заметно бледневший с каждой минутой и уже близкий к обмороку.

— Вы останетесь здесь, пока я не дам вам знать, что дорога свободна и вы можете продолжать свое путешествие. Что бы ни случилось, не покидайте этого убежища, где можете скрыться, если Бассо и спаги вторично направятся сюда. Понял, Хасси аль-Биак?

— Понял, франджи, — ответил мавр.

— Есть у вас запасы?

— Не бойся, хватит на несколько недель, чтобы не умереть с голоду.

— Ключ тоже близок, — заключил Рибо, — стало быть, можете спокойно дожидаться моего возвращения. А теперь прощайте: я уж и так потерял много времени, и нелегко мне будет отыскать Бассо с его спаги.

Он свистом подозвал коня, пожал руки всем, вскочил в седло и ускакал.

— Как твое здоровье, сын мой? — спросил Хасси графа, прислонившегося к стене, будто силы оставляли его.

— Я, вероятно, потерял много крови, — отвечал мадьяр, — оттого так и слаб.

— Мы устроим тебе постель из ковров, — сказал Хасси. — Пока нам не угрожает никакая опасность, мы останемся здесь — там, внизу, слишком душно. У тебя должно быть полотно, Мулей, чтоб натянуть навес от солнца.

— Есть две палатки, подаренные мне одним караваном; хоть они и плохи, а все же могут послужить.

Четверо мужчин спустились в подвал, собрали там сколько нашли ковров и натянули полотно на месте бывшего купола куббы.

Графа уложили на довольно мягкую постель; Афза стояла на коленях возле раненого и тихо плакала.

— Пока граф спит и никакой опасности не предвидится, мы бы тоже могли поспать: всем нужно отдохнуть, — сказал Хасси.

Так как ковров больше уже не было, то собрали сухой травы и из нее устроили сносные постели. Бросив затем взгляд на равнину, над которой уже всходило солнце, и убедившись, что кругом все пустынно, все улеглись и крепко уснули.

Первым уже под вечер проснулся тосканец.

— Сто тысяч жареных камбал! — воскликнул он, вскакивая и выбегая из-под навеса. — Хорошо спится на алжирской равнине. Уже четыре часа!

Он остановился на пороге куббы и зорко оглядел окрестности.

Ни одного живого существа не виднелось среди травы и вереска на выжженной солнцем песчаной равнине. Всюду царила полная тишина.

«Спаги, должно быть, еще очень далеко, — подумал Энрике, — и если Рибо заведет их куда следует, они не скоро найдут нас… Но это что? Что за вонь?.. Ах, да это от наших махари. Однако такое количество разлагающегося мяса может быть для нас опасно».

Он возвратился под навес и разбудил товарищей. Граф, по-видимому, чувствовал себя лучше после долгого отдыха, однако жар у него еще не прошел.

— Господа, — начал тосканец со своей обычной комической манерой, — мы спали как сурки и сэкономили обед. Надо надеяться, что Ару приготовит нам за это двойной ужин. Жаль только, что нет жаркого; кускуссу и финики начинают приедаться.

— Дичи здесь немного, — сказал Хасси. — Потерпи: когда попадем в горы, там не будешь жаловаться.

— Когда же мы попадем в этот земной рай, папаша мавр?

— Со временем, если спаги не изловят нас, — ответил Хасси.

— Со временем! Разбери его, — пробормотал тосканец. — Эти африканцы не имеют никакого представления о времени. Добраться до места завтра или через шесть месяцев — для них одно и то же. Вот народ!

Между тем Ару с помощью Афзы и отчасти Мулея, пускавшего в ход левую руку, приготовил ужин — все тот же кускуссу, который был съеден с аппетитом и запит бутылкой бордо, нашедшегося в запасах Хасси.

Едва ужин окончился, как тосканец сказал Ару:

— Слушай, черный папаша, принеси-ка сюда оружие и бочонок пороху. Через несколько часов солнце уйдет гулять в Америку, и мы можем ждать незваных гостей. Гниющие трупы махари привлекут зверей со всех окрестностей.

— Твоя правда, франджи, — сказал Хасси. — Ночь вряд ли принесет нам что-нибудь хорошее.

— Еды у них будет вдоволь, и они не станут заниматься нами, — сказал Ару.

— Гиены и шакалы — может быть, а другие?.. Разве ты думаешь, что в этой пустыне не найдется львов и леопардов? Франджи говорит верно: они зададут музыку сегодня ночью. И мы хорошо сделаем, если запасемся вереском, чтоб всю ночь жечь костры.

Солнце во время этого разговора уже скрылось за горной цепью.

В Алжире сумерек почти нет: лишь только солнце зайдет, почти моментально наступает полная темнота.

— Сейчас начнется серенада, — сказал Энрике. — Приготовимся, друзья. Бедные махари, послужившие нам днем, чего доброго, насолят нам ночью. Идемте за вереском!

Четверо мужчин вышли из куббы и стали собирать вокруг нее вереск и сухую траву, складывая их в кучки, которые, зажженные, должны были образовать вокруг куббы непреодолимую преграду.