В дебрях Африки - [34]

31-го числа, в роковой для нас день, заря занялась как обыкновенно: в девять часов сквозь облака густого тумана пробилось солнце, но, бледное, тусклое, без лучей, оно являлось простым световым пятном. Мы были за работой: прорубали в лесной трущобе достаточно широкую дорогу, для того чтобы шестьдесят человек могли пронести на голове стальной вельбот; тем временем экипаж нашей флотилии изо всех сил боролся в водовороте быстрины, стараясь на баграх перетянуть челноки через крутые уклоны порогов.

Через час просека была готова, а по ту сторону порогов был расположен временный лагерь; обычных носильщиков вельбота я оставил под надзором доктора, но он вскоре пришел предупредить меня, что люди не в состоянии даже поднять лодку с места. Я возвратился туда, чтобы лично руководить этой операцией, и мне удалось заставить их перетащить вельбот на половину пути, как вдруг мой европейский слуга прибежал, задыхаясь и крича изо всей силы:

— Сэр! Эмин-паша приехал!

— Эмин-паша?

— Точно так. Я его видел в лодке. У него на корме красный флаг, такой же, как у нас. Истинная правда, сэр!

Можно себе вообразить, какой вышел переполох; вельбот кинули на землю, как раскаленное железо, и бросились бежать вперегонки, и начальство и подчиненные. В лагере тоже смятение. Вскоре мы узнали в чем дело: вверх по реке шли на веслах девять человек маньемов, служителей некоего Уледи Балиуза, известного среди туземцев под именем Угарруэ. По слухам, ставка его находилась за восемь дней пути вверх по реке, и у него под начальством было несколько сот вооруженных воинов.

Итак, опять арабы, даже и в верховьях Арувими! А я-то льстил себя надеждой, что покончил все счеты с этими негодяями! Они рассказали, что по распоряжению Угарруэ пятьдесят человек их команды стоят на 10 километров выше, а посланы они для того, чтобы осмотреть берега этой не знакомой им реки, на которой их старшина основал свое селение, и узнать, нельзя ли по ней добраться до Стенлеевых порогов.

Мы дали им на этот счет всякие сведения, а они предложили нам на следующую ночь воспользоваться их лагерной стоянкой и ушли. Эти известия несказанно обрадовали занзибарцев, и мы вскоре узнали причину такого восхищения: в тот же вечер некий Джума бежал из отряда, унеся с собой 50 кг сухарей.

1 сентября на рассвете мы перевалили через пороги и, следуя на веслах с тою же скоростью, с какой шел караван, пришли к той деревне, где маньемы останавливались накануне. Затем мы пошли дальше и остановились у подножья новой гряды порогов.

Осмотрев пороги на следующий день, Саат-Тато объявил, что перевал не представит особенных затруднений. Пока экипаж челнока занимался этим опасным делом, я разослал нескольких разведчиков поискать наших, накануне убежавших, беглецов. Они привели одного и притащили обратно украденный им ящик со снарядами и три ружья. Разведчики накрыли воров в ту самую минуту, когда те делили содержимое ящика. Завидя прежних товарищей, «храбрецы» бросились бежать, покинув на месте часть добычи.

3-го числа еще пятеро бежали; на этот раз дезертиры унесли один ящик с патронами Ремингтона, один с патронами Винчестера и один с европейскими консервами, да еще тюк с дорогими арабскими костюмами ценою в 50 фунтов стерлингов. Еще одного молодца мы поймали за расхищением ящика с провизией, из которого он уже достал саго, либиховский бульон, масло и сгущенное молоко. В два дня у нас сбежало десять человек. Если так пойдет, месяца через два мы останемся одни-одинехоньки. Я посоветовался со старшинами, и они уговорили меня не прибегать к крайним мерам. Однако, скоро поневоле придется это сделать. После выступления из Ямбуйи мы потеряли 48 карабинов и 15 ящиков патронов системы Максима, Винчестера и Ремингтона.

На другой день бежали четверо носильщиков, пятого изловили. Я тотчас собрал всех людей, и так как старшины отказались от поручительства за своих подчиненных, то я распорядился, чтобы все существенные части карабинов отвинтили и немедленно заперли отдельно. Обезоружив людей таким образом, я отнял у них средства к побегу. С того часа, как мы встретили маньемов, деморализация делала быстрые успехи: люди вскрывали ящики, крали ткани, бусы, растаскивали снаряды и все это бросали или прятали вблизи дороги, чтобы потом разыскать.

5-го числа мы ночевали у "Раздолья гиппопотамов" — так назвали мы одно расширенное место реки, где видно было много гиппопотамов. Лагерь расположился на запущенной лужайке, ставшей их пастбищем, и вид этих давно невиданных, прелестных ковров зеленой муравы подал нам надежду, что мы уже недалеко от обетованных стран.

Фуражиры, разосланные по обоим берегам, доставили четырех коз, бананы, жареных крыс, вареных жуков, улиток, б-го остановились у подножья водопада против селения Бафиадо, в котором удалось достать обильный запас бананов. На другой день перетащили челноки через пороги, на которых вода падает с высоты более двух метров.

За водопадами река до порогов Авакуби описывает дугу; там мы сделали привал. Мои отощавшие люди поймали на торной тропинке внутри леса женщину и ребенка; но ни один из переводчиков не понимает ни слова из их речей.