В дебрях Африки - [14]

– Это проделка Стася! Но я отучу его от таких глупых шалостей.

– Я не ожидал этого от Стася, – ответил отец Нель.

Но минуту спустя он задал вопрос:

– А что же Хамис?

– Или не застал их и не знает, что ему делать, или поехал за ними.

– Я тоже так думаю.

Через час оба отправились в Мединет. В палатках они узнали, что погонщиков верблюдов тоже нет, а на станции им подтвердили, что Хамис уехал вместе с детьми в Эль-Гарак. Дело представлялось все непонятнее, и выяснить его можно было только в Гараке.

И вот только на этой станции начала открываться ужасная действительность.

Начальник станции, – тот самый, заспанный, в темных очках и красной феске, – рассказал им, что видел мальчика лет четырнадцати и восьмилетнюю девочку с немолодой негритянкой, которые уехали в пустыню. Он не помнит, сколько было всего верблюдов, восемь или девять, но заметил, что один был навьючен, как будто в дальний путь, а у двух бедуинов тоже были вьюки у седел; кроме того, он вспоминает, что, когда он смотрел, как караван собирался в путь, один из погонщиков, суданец, сказал ему, что это дети англичан, которые перед тем уехали в Вади-Райан.

– А эти англичане вернулись? – спросил пан Тарковский.

– Да, вернулись еще вчера с двумя убитыми шакалами, – ответил начальник станции. – Меня даже удивило, что они возвращаются без детей, но я не спрашивал их, так как меня это не касается.

Сказав это, он удалился для исполнения своих служебных обязанностей.

Во время этого рассказа лицо мистера Роулайсона стало белым, как бумага. Глядя блуждающим взором на своего друга, он снял шляпу, поднес руку к вспотевшему лбу и зашатался, точно готов был упасть.

– Роулайсон, будь мужчиной! – воскликнул пан Тарковский. – Наших детей украли! Надо их спасать.

– Нель! Нель! – повторял несчастный англичанин.

– Нель и Стась! Стась не виноват. Их обоих заманили хитростью и похитили. Кто знает зачем. Может быть, для того, чтобы потребовать выкуп. Хамис, наверно, был в заговоре с другими. Идрис и Гебр тоже.

Тут он вспомнил, что говорила Фатьма, – что оба суданца принадлежат к племени дангалов, из которого происходил Махди, и что из того же племени происходит Хадиги, отец Хамиса. При этом воспоминании сердце замерло у него на мгновенье в груди, – он понял, что дети могли быть похищены не для получения выкупа, а для обмена на семью Смаина.

Эта мысль объяла ужасом пана Тарковского, но энергичный солдат быстро пришел в себя и старался охватить мыслью все, что случилось, и придумать средство к спасению.

«У Фатьмы, – рассуждал он, – не было основания мстить ни нам, ни нашим детям. Если их похитили, то, вероятно, затем, чтоб предать их в руки Смаина. Во всяком случае, смерть им не угрожает. И это, пожалуй, есть счастье в несчастье. Но их ждет страшный путь, которого они могут не вынести».

Он поспешил поделиться этими мыслями с другом, а затем высказал еще следующее соображение:

– Идрис и Гебр, как дикари и глупые люди, воображают, что полчища Махди находятся уже недалеко; а на самом деле Хартум, до которого дошел Махди, отстоит отсюда на две тысячи километров. Этот путь они должны проехать вдоль Нила, не удаляясь от него, потому что иначе верблюды и люди погибнут от жажды. Поезжай немедленно в Каир и требуй от хедива, чтобы были разосланы телеграммы повсюду, где есть военные отряды, и чтобы была послана погоня по правую и левую стороны реки. Прибрежным шейхам объявить большую награду, если они словят беглецов. Пусть они задерживают в деревнях всех, кто будет приезжать за водой. Таким образом, Идрис и Гебр должны попасть в руки властей, и мы получим наших детей обратно.

К мистеру Роулайсону вернулось уже обычное самообладание.

– Да, я еду, – сказал он. – Эти негодяи забыли, что английская армия Уолсли, которая спешит на помощь Гордону, находится уже в пути и отрежет их от Махди. Они не уйдут от нас. Нет, не уйдут! Я сейчас отправлю телеграмму нашему министру и немедленно еду… А ты что думаешь делать?

– Я дам телеграмму об отпуске и, не дожидаясь ответа, отправлюсь по их следам вдоль Нила, в Нубию, чтоб руководить погоней.

– Так, значит, мы встретимся, потому что я сделаю то же самое из Каира.

– Хорошо! Ну, не будем терять времени! Немедленно за работу.

VII

Верблюды между тем неслись как ураган по сверкающим в лунном свете пескам. Спустилась глубокая ночь. Луна, сначала большая, как колесо, и красная, стала бледнее и поднялась высоко. Отдаленные холмы пустыни подернулись, словно кисеей, серебристым туманом, который, не закрывая их, превратил их как бы в миражное зрелище. Время от времени откуда-нибудь из-за рассеянных тут и там скал доносился жалобный вой шакалов.

Прошел еще час. Стась обнял рукой Нель и придерживал ее, стараясь таким образом сдержать мучительную тряску бешеной езды. Девочка все чаще начала допытываться у него, почему они так несутся и почему не видно ни палаток, ни папы. Стась решил, наконец, открыть ей правду, которая все равно, раньше или позже, должна была обнаружиться.

– Нель, – сказал он, – сними перчатку и брось ее незаметно на землю.

– Зачем, Стась?

Стась прижал ее к себе и ответил с какой-то необычной для него нежностью: