В чужом доме - [6]

— Попробуй-ка — это заварной крем.

Жюльен не решался.

— Не бойся, — сказал Морис, окуная в миску палец.

Жюльен последовал его примеру. Крем был холодный, но вкусный. Они пробовали еще крем, отдающий запахом кофе, и другой, в который был добавлен кирш[1].

— Смотри, если дверь закрыть совсем, то погаснет свет. Изнутри ее открыть невозможно, — объяснял Морис. — Дери глотку сколько влезет, никто тебя не услышит. Поэтому, если увидишь эту дверь приоткрытой, не вздумай ее закрывать, не проверив, нет ли кого внутри. Однажды Дени запер там хозяина. Ему пришлось проторчать в кабине минут сорок пять. Все думали, что он в кафе. Он мог так и окочуриться. Когда он вышел, то чуть не убил Дени. Мастер его еле удержал, а Дени тем временем смылся.

Он замолчал и посмотрел на Жюльена.

— Чувствуешь холод?

— Да, немного.

— А через некоторое время будет просто невыносимо.

Он открыл дверь, выглянул во двор, и прежде чем выйти, обернулся и сказал шепотом:

— Ты только не проболтайся, но я думаю, что Дени нарочно запер хозяина. Как раз за день до того Дени получил от него очередную взбучку.

Затем оба мальчика спустились в погреб. Морис сунул руку в одну из бочек и протянул Жюльену горсть зеленых маслин.

— Бери, ешь.

— После сладкого?

— Чепуха, не все ли равно. Ты к этому привыкнешь.

Они миновали квашню, разделочный стол, обсыпанный мукой, и большие цементные чаны, наполненные водой молочно-белого цвета.

— Здесь хранятся яйца, — бросил на ходу Морис. — А сейчас поглядим самое забавное.

Он подтащил Жюльена к отдушине.

— Посмотри! Жюльен поднял голову.

В оконце, затянутом паутиной с застрявшими конфетными бумажками, виднелся бледный четырехугольник неба.

— Это улица?

— Улица. И как раз возле витрины, где выставлены сладости. Сейчас там никого нет. А вот когда у витрины останавливаются женщины, отсюда есть чем полюбоваться. На рождество и пасху наш мастер устраивает целую выставку из шоколада. Бабы толпятся здесь целыми днями и глазеют. Тут уж, как вырвешь свободную минуту, мчишься сюда, пристроишься к окошку и подыхаешь со смеху!

— А хозяин ничего не говорит?

— Ха, он и сам не дурак подглядывать! Конечно, если вздумаешь прийти развлечься, не попадись ему на глаза, а то заработаешь пинок в зад. А он займет твое место и сам будет пялиться…

— Эй, вы! Что там, заснули внизу?

Мальчиков звал господин Петьо, свесившийся через железные перила лестницы.

— Нет, хозяин, — закричал Морис. — Я ему тут показываю погреб.

— Покажешь позже, а сейчас живо поднимайтесь, пора отправляться за мясом.

— Каждую пятницу по утрам нужно ездить за мясом для пирожков. Увидишь, мы здорово сейчас прокатимся. Поедешь на своем велосипеде, а я возьму хозяйский, чтобы показать, как им пользоваться.

— А зачем? Обычный велосипед, что в нем такого?

— Поймешь сам.

Они поднялись в спальню, чтобы надеть белые куртки. Морис сменил также брюки и шапочку.

— Ты переодеваешься? — спросил Жюльен.

— Обязательно. Всякий раз, как ты выходишь, должен переодеваться.

— А часто приходится выходить?

— Когда как. В некоторые дни раз двадцать.

— И нужно двадцать раз переодеваться?

— А как же! Ничего страшного. Когда наловчишься, раз-два — и готово. А штаны так: неделю служат для работы в городе, неделю для работы здесь. Чтобы реже отдавать в стирку. Пусть прачка отрабатывает свои деньги.

— Прачка?

— Да, старуха, которой мы отдаем белье. Я тебя к ней свожу. Она баба неплохая. Знает, ученики — народ не денежный, вот и делает нам скидку.

Они сбросили башмаки и надели парусиновые туфли на веревочной подошве.

— А грязная тут работа? Сильно пачкаетесь?

— Да, сильно. Особенно тот, кто чистит моечный бак.

— А кто это делает?

— Теперь придется это делать тебе. Но когда будет много поездок в город, тебя заменят.

Они вышли, и на лестнице Морис добавил:

— Во время работы мы надеваем фартуки. Ученики — синие, а мастер и помощник — белые. Хозяин, тот работает в куртке. Ему и переодеваться не надо, чтобы выйти в город.

Морис снял велосипед, подвешенный за переднее колесо под навесом возле ледника. Затем он шепнул Жюльену на ухо:

— По правде говоря, он так мало работает, что и запачкаться-то трудно.

У хозяйского велосипеда был высокий руль, толстые шины и большой багажник над передним колесом. На багажнике красовалась та же надпись, что и на двери магазина.

— Это настоящий акробатический снаряд, — пояснил Морис, устанавливая корзину на багажник. — Сейчас увидишь, что умеючи можно сделать с обыкновенным тормозом.

Он вскочил на велосипед и быстро помчался по улице. Она ожила. На ней появились автомобили, велосипедисты и прохожие. Морис скоро добрался до того места, где Безансонская улица, зажатая старыми домами, начинает круто спускаться к центру города. Тротуары были узкие, и прохожие шли по мостовой. Морис катил прямо на них и, не доезжая примерно метр, резко тормозил. Колесо переставало крутиться, и шины громко шуршали. Прохожие отскакивали в сторону, а Морис снова мчался дальше. Жюльен старался его догнать. Руки его судорожно сжимали руль, на лбу выступила испарина. Около площади Ансьен-Пост Морис замедлил ход. Держась одной рукой за руль, а другую сунув в карман, он сполз на раму и весь изогнулся, оборачиваясь назад. Казалось, он висит в воздухе рядом с велосипедом.