В чужом доме - [49]

— А тебе не кажется, что она больна?

— С чего ты взял?

— На твоем месте я бы хорошенько подумал. Уж очень она худа.

— Послушать тебя, так у нее чахотка!

Морис помахал рукой в воздухе и пожал плечами.

— Утверждать не берусь, но в таких случаях надо остерегаться…

— Чего остерегаться?

— Ну, это передается. Разве ты не знаешь, там ведь микробы.

— Знаю, но я на это плевать хотел.

Морис повертел пальцем у виска.

— Да ты часом не рехнулся? — спросил он.

Жюльен ни разу не думал о том, что девушка, быть может, больна. И теперь он почти радовался этому.

— Если б это было так, — заявил он, — мои шансы возросли бы. Может, из-за болезни никто с ней не хочет водиться. Господи, хоть бы это была правда!

В голосе его прозвучала надежда, она светилась и в глазах. Морис смотрел на него с нескрываемым удивлением.

— Черт побери! — вырвалось у него. — Никогда не встречал таких ребят. Врезался в девчонку, думает, что она, может, чахоточная, и радуется! Ну, знаешь, это уж слишком.

— Тебе не понять, — пробормотал Жюльен. — Тебе не понять…

— Ты еще скажешь, что это я спятил!

Жюльен не слушал. Теперь перед его глазами все было точно в тумане. И далеко, очень далеко он различал ее. Она шла, как всегда, прямая и молчаливая, но на губах у нее играла бледная улыбка.

Морис что-то еще долго говорил, но до Жюльена доносилось только какое-то бормотание, какие-то неразборчивые слова. Когда приятель остановился, Жюльен сказал вполголоса:

— Если б для начала я мог достать хоть ее фото…

— Фото? А ты попроси у нее, — расхохотался Морис.

— Тебе не понять, — опять повторил Жюльен.

— Слушай, если уж тебе и впрямь так хочется иметь ее карточку, можешь ее сфотографировать, когда она проходит мимо. Немного отступи в глубь коридора, она тебя и не увидит.

— А ведь ты прав, — сказал Жюльен, расплываясь в улыбке. — Ты прав.

Но тут же улыбка его уступила место гримасе разочарования, и он прибавил:

— Да, но для этого нужен аппарат.

— У моего папаши есть аппарат, но он ни в жизнь не позволит вынести его из дому.

— Теперь сам видишь, что ничего не выйдет.

— А ты купи себе аппарат.

— Купить? А где взять монеты?

— Ты ж получаешь чаевые, и жалованье тебе идет.

— Скажешь! Все мое жалованье — двадцать пять франков в месяц, на стирку я трачу восемнадцать, а то и все двадцать, много ли остается? Чаевых я не трачу, коплю, и за то время, что я здесь работаю, у меня набралось сто семьдесят франков.

— Дело в том, — заметил Морис, — что ее можно сфотографировать на ходу только при дневном освещении. Поэтому тебе придется дожидаться весны. На праздники, сам увидишь, заказов будет куча, и чаевых прибавится. Если не будешь растяпой, сможешь купить к пасхе фотоаппарат.

Жюльен задумался.

— Как ты думаешь, сколько у меня к тому времени наберется денег?

Морис что-то подсчитывал в уме.

— Думаю, франков четыреста или пятьсот скопишь, — сказал он. — А коли повезет, то и больше.

— Сколько стоит хороший аппарат?

— Не знаю, надо пойти посмотреть.

В нескольких шагах от кондитерской помещалась фотография. Морис убедился, что в книге заказов не появилось новых записей, и предложил:

— Давай сбегаем, только одним духом.

Чтобы не проходить мимо магазина, откуда хозяйка или ее сестра могли их заметить, мальчики двинулись в обход, по улице Дюсийе. Запыхавшись, они вошли к фотографу, чуть сгорбленному старику с желтым морщинистым лицом и в огромных круглых очках. Он изобразил подобие улыбки и спросил:

— Что вам угодно, юные кондитеры?

— Нам хотелось бы узнать, сколько стоит фотографический аппарат, — ответил Морис.

— И вам так приспичило, что вы всю дорогу бежали?

Морис усмехнулся.

— Нет, — сказал он, — бежали мы не потому…

— А какой вам нужен аппарат?

— Хороший.

Старик повернулся и указал пальцем на черный квадратный ящик, стоявший в небольшой витрине.

— Вот такой? — спросил он.

Морис взглянул на Жюльена. Тот утвердительно кивнул.

— Он стоит тысячу сто двадцать франков, — заявил старик.

Мальчики переглянулись и замотали головами.

— Слишком дорого? — спросил фотограф.

— Малость дороговато, — откликнулся Морис.

— Сколько же вы положили на это?

— Да франков четыреста, — с трудом выдавил Жюльен, у которого пересохло в горле.

Старик дернул носом, отчего очки у него полезли на лоб, и направился в глубь лавки, проворчав:

— Ну, это совсем другое дело.

Он достал из ящика маленький металлический аппарат.

— Вот что вам нужно, — сказал он.

Жюльен взял в руки аппарат и подивился, какой тот легкий.

— Только не урони, — пробормотал старик.

— А он хорошо работает? — поинтересовался Морис.

— Понятно, работает!

Морис поколебался, потом спросил:

— А сколько же он все-таки стоит?

Фотограф посмотрел на ярлык:

— Четыреста девяносто франков.

Морис повернулся к Жюльену и спросил:

— Что скажешь?

— Пожалуй, подойдет, — ответил тот.

Он с минуту помолчал, потом спросил у торговца:

— А можно, скажем, сфотографировать таким аппаратом человека на улице, если при этом достаточно светло?

— Разумеется, — ответил старик и со смехом прибавил: — Можешь даже, если тебе угодно, снять и несколько человек. Ты не смотри, что аппарат небольшой…

— А если человек идет? — спросил Морис.

Старик снова дернул носом, и очки его опять полезли наверх.