В чреве кита - [8]
— Так нас всегда учили представлять себе рай, не так ли? — пошутил я. Я не знаю, верил ли я сам в свои слова, но точно помню, что говорил с удовольствием, то ли потому, что это давало мне возможность взять беседу в свои руки, то ли потому, что я втайне был убежден, будто Клаудии это было приятно. — Мне кажется, что человек почти всегда неверен. Кто несчастлив со своим партнером, поступает так от неудовлетворенности, а кто счастлив — для того, чтобы не раствориться друг в друге полностью, своего рода компенсация.
— А кто ни то ни другое — чтобы иметь возможность рассказать об этом.
— Ну и это тоже, — согласился я. — Хотя, вероятно, все, что мы делаем, мы делаем, чтобы рассказать об этом.
— Будь любезен, оставь философию на другой раз, Томас, — сказала Клаудия. — Уже глубокая ночь.
— Извини, милая, — сказал я с улыбкой, слегка покраснев, и перед тем, как пригубить виски, пожурил ее: — Это ты виновата, ты меня споила.
— Хочешь еще немного?
Я протянул ей стакан и предупредил:
— Только потом не жалуйся.
Она налила мне еще виски. И себе налила.
— Послушай, Томас, скажи мне одну вещь, — продолжила она, снова облокачиваясь на спинку стула, не расплетая ног, одной рукой отводя прядь волос со лба, а другой держа наполненный стакан и догорающую сигарету. — Ты когда-нибудь Луизе об этом говорил?
— О чем? Что я сплю с другими женщинами?
— Да.
— Ни слова, — сказал я. — Зачем бы я стал это говорить?
— Многие люди так поступают, — промолвила она, словно желая спровоцировать меня, и мне представилось, что она изо всех сил старается изобразить наивность, совсем ей не свойственную. — К примеру, Педро.
«Так вот как у вас все было», — подумал я.
— А вот я этого никогда не делал и не собираюсь делать, — отрезал я. — Я не понимаю, что можно выиграть, рассказывая об этом.
— Быть честным.
— Не всегда надо говорить правду, — заметил я. — Я имею в виду, что всегда хорошо не лгать, но иногда лучше не говорить правду без необходимости лгать. — Я улыбнулся. — Знаешь, мне кажется, что я окончательно запутался.
Клаудия рассмеялась.
— Вот и мне так кажется, — заметила она.
— Я хотел лишь сказать, что поскольку человек никогда точно не знает, что такое правда, не всегда полезно рассказывать ее. Напротив: в большинстве случаев правда осложняет жизнь. Поэтому брак, где супруги всем делятся, не может длиться сколь-нибудь долго. Они бегут друг от друга как черт от ладана или мрут со скуки, а это самая жуткая смерть, потому что ты при этом остаешься в живых. Именно по этому поводу кто-то сказал, Вольтер, кажется, что рассказывать все — это скорейший способ перестать вызывать интерес.
— Ну, тогда ты перестанешь вызывать интерес с минуты на минуту, потому что я прикинула, что твой запас цитат уже начинает иссякать.
На этот раз наступила моя очередь рассмеяться.
— Об этом не волнуйся, — успокоил я ее и в тот момент понял, что слишком много выпил, но, поскольку Клаудия, должно быть, тоже была изрядно пьяна, я решил не придавать этому значения. — Для подобных случаев у меня всегда есть стратегический запас.
— Во всяком случае, — продолжал я забавляться, глотнув еще виски и прикурив сигарету от лежащей на столе зажигалки, — я готов отстаивать свою правоту. Нельзя рассказывать все. Особенно если ты женат. Ибо беда любого брака в том, что все делается вместе: вместе едят, вместе спят, даже нужду справляют в одном помещении, а иногда и вместе. Это ужасно, больше всего напоминает концентрационный лагерь, потому что нет места для частной, внутренней жизни. Если человек не способен создать себе личное пространство, неведомое и недоступное для партнера, то он пропал. Так вот, это личное пространство и является тайной. Пусть это звучит несколько напыщенно, но я скажу тебе, что это пространство — территория свободы. Поэтому нужно уметь хранить тайну.
И тогда я вспомнил недавно прочитанный анекдот. Двое друзей встречаются в баре, болтают ни о чем, а потом один говорит другому с загадочным видом: «Я расскажу тебе один секрет, если ты способен сохранить его». На что другой, не скрывая раздражения, отвечает: «Как ты хочешь, чтобы я сохранил твой секрет, если ты первый неспособен сохранить его!» Клаудия оценила анекдот и расхохоталась, и я рассмеялся вслед за ней, поскольку всегда приятно доставлять радость людям (может, это говорит в пользу всеми порицаемого эгоизма) или просто поскольку с благодарностью убедился, что, в отличие от времени, когда мы встречались, теперь я мог рассмешить Клаудию — и я почувствовал себя счастливым. И вот тогда Клаудия меня по-настоящему удивила.
— Послушай, Томас, позволь мне задать тебе один вопрос, — произнесла она с легкой улыбкой, еще блуждавшей на губах, в то время как я наслаждался успехом своего красноречия и закреплял его новыми глотками виски. — Я ведь раньше тебе нравилась, правда?
Я поперхнулся и закашлялся.
— Прости, Клаудия, — извинился я. — Что ты сказала?
— Нравилась ли я тебе раньше?
— Нравилась ли ты мне? — Я улыбнулся, не сумев скрыть свою растерянность. — Ну и вопрос!
Клаудия сделала глубокую затяжку и, задумчиво глядя на огонек сигареты, раздуваемый ветром, выпустила через рот и нос легкое расплывчатое облачко дыма. Она взглянула на меня с искоркой иронии в глазах и продолжала настаивать:
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…