#в_чёрном_теле - [9]

Инга вынула из уха дочери наушник и еле заметно кивнула. Катька встрепенулась:

– Она? – и начала всматриваться в Лиду. – Ты уверена? Эта зачуханная деревенщина дружила с гламурозной секретаршей из «QQ»? Она старше меня вообще?

– Тише, – шикнула Инга, – ей двадцать семь.

– Новоиерусалимский монастырь, куда мы едем, был построен в семнадцатом веке, при царе Алексее Михайловиче, но я предлагаю для начала откатиться ещё дальше – в век двенадцатый, во времена правления суздальского князя Юрия Долгорукого, – начала Лида.

– Ого, далековато откатываться-то, Лидок, – встряла та самая старушка.

Вытертые локти, мятый пакетик на коленях. Дребезжащий оранжевый тон. Ёрзает на сиденье: довольна, устраивается. Экскурсии – любимый вид досуга, а Лида – любимый гид. Она наслаждается сопричастностью, чувствует себя вторым ведущим. Её можно расспросить про Тихонову на остановке.

– Это ненадолго, Серафима Викентьевна. – Лида улыбалась. – Пока мы едем по Тверской, представьте: на холме, где сейчас Кремль, – частокол из острых кольев. Это небольшое поселение народа вятичи – Москов. Окружено широкой рекой с бродами и болотистыми оврагами. Самое начало Москвы…

– А можно кондей включить? – рявкнул седой мужчина со складчатой шеей. – Дышать нечем!

Из хоботков над сиденьями подул горячий воздух с запахом пластмассы. Инга вывернула свой и Катин вбок. Шум кондиционера заглушал голос экскурсовода, небольшой микрофон, который тянулся от Лидиного уха изящной техничной линией, не спасал.

– …старая Волоцкая шла по сегодняшним Никитским улицам – Большой и Малой в сторону реки Пресня с поселением Кудрино. Не напоминают ли вам что-то эти названия?

– Так ясно что напоминают – Кудринская площадь, Пресня и есть Пресня, – солировала старушка, – а Волоцкий – монастырь, была там лет десять назад на Красную горку, у меня сватья в Волоколамске жила.

Инге неожиданно понравилось. Вся эта пронизанная солнцем автобусная пыль напомнила ей романтику студенческих лет, то лёгкое двукрылое чувство, когда после сессии за дверями журфака ждала свобода, каникулы – целая жизнь. Она вспомнила другой автобус, на котором они ездили по черноморскому побережью, свои голые ноги на коленях Сергея, похожего на ворона экскурсовода, который периодически выныривал из сна и гаркал: «Город-герой Тим-рюк!», пирожки с тягучим повидлом в кафешке на краю света – самое вкусное, что она когда-либо ела.

– …«из варяг в греки», соединявший Северную Русь и Скандинавию с Византией, Волок Ламский был частью старинного водного пути. Недалеко от Волоколамска суда переправляли – волочили – из Ламы в Волошню. По ней, а затем по Рузе и Москве-реке плыли в Москву. Так доплывали до Константинополя! По старой Волоцкой дороге мы и поедем до Новоиерусалимского монастыря, – продолжала рассказ Лида.

Инга глянула на Катю: та снова воткнула наушники в уши и безучастно смотрела в окно.

Инга любила старые дороги, извилистые и узкие, – те, что петляли между холмов, от деревни к деревне. Храмы выныривали из-за леса, отливая золотом куполов, названия мест отсылали к истории старых усадеб – Губайлово, Никольское, Павловская Слобода, Покровское-Рубцово.

– Сейчас будет заправка, у нас остановка пятнадцать минут, есть кафе и туалет. Не задерживайтесь, пожалуйста.

Лида оправила блузку и присела на переднее сиденье. Автобус выруливал на парковку.

Не сводя глаз с Серафимы Викентьевны, Инга спросила у дочери:

– Пойдёшь?

Катя помотала головой:

– Мармеладных мишек мне купи!

– Пожалуйста? – машинально поправила Инга. – Ты же худеть собиралась.

– Я с утра не ела! – возмутилась девочка.

Серафима Викентьевна двигалась медленно, с усилием, опираясь на палку с вытертым набалдашником. Инга догнала её в передних дверях автобуса.

– …а исхудала-то как, детонька. – Старушка остановилась, вполоборота глядя на Лиду, заблокировав выход. И, поймав взгляд Инги, поделилась: – Молодец какая, а? Сколько лет живу, а почему Волоколамск так зовётся – слыхом не слыхивала.

Лида благодарно опустила голову.

– А вы откуда будете? – спросила Инга, помогая Серафиме Викентьевне спуститься.

– Я московская, всю жизнь тута. Своих давно похоронила, вот, с Лидочком теперь по округе езжу. Соседка я ей, да и рассказывает она больно хорошо, куда ни поеду – всяк интересно. Ты монастырь этот видала?

Инга не успела кивнуть. Старушка продолжала:

– Немцы там всё разбомбили, руины одни, камня на камне не оставили, а теперь, как президент на Пасху приехал, со свечкой службу отстоял – заново всё отгрохали. Депутаты косяком туда ездют. Вот и я решила глянуть, пока жива.

– Бойкая у нас Серафима Викентьевна? – Лида догнала их.

– Хорошая, – улыбнулась Инга.

– Только мешаю тебе, лапонька. – Старушка прищурилась: довольна была комплиментом. – Мучаешься со мной.

– Что вы! Иногда бывает, в автобус как покойники набьются – все молчат. – Двери магазина-кафе разъехались перед ними, Лида пропустила Серафиму Викентьевну вперёд. – Головы не повернут или засыпают сразу. Вот тогда я по-настоящему мучаюсь.

– Вы хорошо рассказываете, знаний много чувствуется. И дело своё любите. Истфак заканчивали? – спросила Инга.