В царстве тысячи атоллов - [58]
Мне представляется, что именно изучение врожденных навыков и привычек в поведении человека имеет первостепенное значение. Как неоднократно подчеркивает Лоренц в книге "Так называемое зло", мы, люди, далеко не всегда вольны и свободны в своих поступках и действиях, особенно относящихся к области социального поведения. Однако в большой степени наше отношение к людям, и в первую очередь к таким их свойствам, как доброта и злоба, определяется врожденными импульсивными реакциями. Не хочется повторяться, но мы прежде всего должны познать самих себя.
Что касается сравнительной этнографии, то эта область науки значительно отстала от других, и мы располагаем по существу очень ограниченными возможностями, чтобы восполнить этот пробел. Фактически уже не осталось древних племен и народов, не тронутых современной цивилизацией и сохранивших свою культуру, поэтому надо пользоваться любой возможностью, чтобы изучить особенности их поведения, их жесты, позы и т. п. как выражение определенных чувств и ощущений, так как в отличие от культурных ценностей, которые еще как-то доходят до нас, они исчезают без следа.
И если есть на земле место, где мне хотелось бы еще раз побывать, то это бухта Пиджен на Большом Никобаре. Надеюсь, что застану там все в том же виде, без перемен. К сожалению, есть немало "энтузиастов", жаждущих во что бы то ни стало усовершенствовать мир, для них непереносима даже мысль, что где-то живут "дикари" и сохранился уголок первозданной природы. Они хотят обязательно видеть аккуратненькие плантации и любой ценой приобщить туземцев к "благам" цивилизации, хотя, как показывает жизнь, эти блага часто оказываются гибельными для них.
Удивляет чванливость и высокомерие тех, кто, распинаясь о современной культуре, забывает, что любая, в том числе первобытная, культура представляет собой особую почку на древе человечества, которая вместе с другими способствовала и способствует его пышному расцвету.
Силой приобщить шом пенов к цивилизации - значит погубить их. В истории есть немало тому примеров. Но когда-нибудь мы все-таки поймем, что серое однообразие приведенного к одному знаменателю униформированного человечества ужасно. Боюсь, однако, как бы прозрение не пришло слишком поздно.
Тилланчонг
"Ксарифа" стала на якорь в живописной просторной бухте Кастль на восточной стороне острова. Вид на широкий песчаный берег и зеленые горы был необычайно красив, место же стоянки оставляло желать много лучшего. Открытая бухта была плохо защищена от волн, и в первую ночь нас изрядно качало, так что все с грохотом летело на пол. В довершение всех зол в одной из судовых лабораторий разбилась целая бутылка нашатырного спирта. Спасаясь от невыносимого запаха, мы сбежали на палубу. Здесь хотя и было весьма свежо, зато, по крайней мере, можно было дышать и немного отдохнуть от тараканов, полчищами набившихся в каюты. Они проникли на судно должно быть где-то на Цейлоне. Это были большие красивые экземпляры с широкими крыльями, но тот, кто полагает, что зоологи радуются при виде каждого живого существа, глубоко заблуждается. Тараканы, превратившие наше экспедиционное судно в некое подобие Ноева ковчега, вызывали у нас отвращение и ненависть. Ну кому понравится, если эти твари за ночь начисто обглодают корешки ваших книг или вдруг, шурша крыльями и усевшись на спину, разбудят вас среди ночи.
Проснувшись однажды от жгучей боли в ноге, я обнаружил жирного таракана, который преспокойно грыз мою подошву. Я сбросил насекомое и посмотрел на его "работу": эта тварь прогрызла мне ногу до мяса - на подошве зияли глубокие розовые дырки - и несколько дней мне было больно ходить.
На следующее утро мы бросили второй якорь и, так как волнение на море стихло, смогли спокойно продолжать работу. Раньше всего мы осмотрели дно под кораблем, однако ничего, по крайней мере на первый взгляд, заслуживающего внимания не нашли. Тем не менее именно здесь на неровном илистом дне нам суждено было сделать весьма любопытное открытие, однако об этом несколько позже.
После обеда мы с доктором Шером решили обследовать побережье острова. В бухте мы нашли практически все биотопы. Песчано-скалистый берег с мангровыми зарослями напоминал бухту Ганг, не хватало лишь речки. При нашем приближении в воду скользнул огромный красивый крокодил, порядком нагнавший на нас страху. На мелководье акула охотилась на сардин. Медленно плывя, она оттесняла рыбешек все ближе и ближе к берегу.
Заметив угря в палец толщиной и с черно-белыми поперечными полосами, я попытался поймать его, но сделал это недостаточно решительно, опасаясь, что он укусит меня, а ведь у рыбы крохотная пасть и она вовсе не кусается - вот до чего велик у человека страх перед всем, что мало-мальски напоминает змею. Рассердившись на себя за нерешительность, я твердо решил: следующего угря не упущу ни за что. Тут же представился подходящий случай: когда в воде мелькнуло что-то похожее на угря, я не раздумывая бросился вперед. Увы, снова неудача: на сей раз это была довольно большая коричневая мурена, которая, недолго думая, схватила меня за палец и прокусила ноготь. Боль от укуса не проходила несколько дней.
