В царском кругу. Воспоминания фрейлин дома Романовых - [24]

— Я желаю. Ваше Высочество, (Monseigneur), чтобы желания Ваши исполнились.

Через два часа его не было в живых.

Прежде чем перейти к подробностям этого ужасного события, я приведу несколько обстоятельств, относившихся к нам. Генерал Бенегсен[48], наш хороший знакомый, участвовавший вместе с мужем в турецкой войне, часто посещал нас. Мы с интересом слушали его рассказы о персидском походе, предпринятом в царствование Екатерины II, об ее планах завоевания Константинополя и много других подробностей, свидетельствовавших о мудрости и величии этой государыни. Шестого марта Бенегсен пришел утром к моему мужу, чтобы переговорить с ним о важном деле. Но он застал мужа в постели настолько больным, что не нашел возможным говорить с ним о деле, по которому пришел, выразил сожаление по поводу этого очень горячо и даже с некоторым раздражением. Если бы не это препятствие, более чем вероятно, что Бенегсен открыл бы моему мужу заговор, и последний выслушал бы его как честный человек и верный подданный. Это признание имело бы непредвиденные последствия.

Вечером 11 марта он опять пришел к нам сказать, что он уезжает в ту же ночь, что его дела окончены и он спешит уехать из города. Николай Зубов[49] считался уехавшим по делу. Мы ничего не подозревали. Мой муж, хотя и чувствовал себя лучше, находился внизу, в своих комнатах. Г-жа де-Тарант спала в комнате радом с моей. Рано утром на следующий день я услыхала мужские шаги у себя в спальне. Я открыла занавески у кровати и увидала мужа. Я спросила, что ему нужно.

— Сперва, — ответил он, — я хочу говорить с г-жей де-Тарант.

Я посмотрела на часы и увидала, что было только шесть часов утра. Беспокойство овладело мною. Я думала, что случилось какое-нибудь несчастье, касающееся г-жи де-Тарант, вроде приказа о выезде, в особенности когда я услыхала, как она вскрикнула от испуга. Но муж вернулся в спальню и сказал, что Император умер накануне в одиннадцать часов вечера от апоплексического удара.

Признаюсь, что эта апоплексия показалась мне удивительной и не подходящей к телосложению Императора. Я поспешила одеться. Г-жа де-Тарант отправилась ко двору для принесения присяги. Муж, хотя чувствовал себя слабым, отправился также туда, в то время как г-жа де-Тарант собиралась ко двору, приехала моя belle-soeur Нелединская и одна из моих кузин Колычева. Мы терялись в догадках относительно этой апоплексии, когда в комнату вошел граф де-Круссоль, племянник г-жи де-Тарант и адъютант Императора Павла. Его бледное и печальное лицо поразило нас. Император очень хорошо обходился с этим молодым человеком, и потому было естественно, что граф жалел о нем.

Тетка спросила у него о подробностях смерти Императора. Граф смутился, и глаза его наполнились слезами. Г-жа де-Тарант сказала ему:

— Говорите же! Здесь никого нет лишнего.

Тогда он упавшим голосом сказал:

— Императора убили сегодня ночью.

Эти слова произвели на нас ужасное впечатление. Мы все разрыдались, и наше небольшое общество представляло картину, полную раздирающей сердце скорби. Муж возвратился в отчаянии и возмущенный тем, что он услыхал.

Утром 11 марта, когда Кутаисов дожидался Императора около дворца, чтобы сопровождать его верхом, к нему подошел крестьянин или человек, одетый в крестьянское платье, и умолял его принять от него бумагу, в которой заключается дело очень большой важности и которое в тот же день необходимо довести до сведения Императора. Кутаисов правой рукой держал за повод лошадь Его Величества; левой он взял бумагу и положил ее в карман. После прогулки он переменил платье, чтобы идти к Императору, вынул по своей привычке все, что у него было в правом кармане, и забыл про прошение крестьянина, вспомнив о нем только на следующий день; было уже поздно: Павел более не существовал, а в бумаге был разоблачен весь заговор.

В ночь с 11-го на 12-е марта привели один или два батальона Преображенского полка, разместив на дворе и вокруг дворца. Во главе гвардейцев был Талызин[50]. Солдатам сказали, что жизнь Императора в опасности и они идут спасать его. Пален остался с ними. Бенегсен, Зубовы, Казаринов, Скарятин, три гвардейских офицера, Уваров и граф Волконский поднялись в апартаменты Императора, спавшего в тот момент, когда они хотели войти. Один из гусаров несчастного Императора остановил их. Уваров и Волконский ударили его. Уваров ударил его саблей по голове и заставил дать дорогу. Гусар закричал:

— Спасайтесь, Ваше Величество!

Убийцы вошли. Император, разбуженный криком гусара, вскочил с кровати и спрятался за экран. Они испугались, думая, что он убежал. Но скоро они нашли его, и Бенегсен заговорил первый, объявив ему, что они пришли прочесть ему акт об отрешении его от престола. Император, увидев князя Зубова, сказал:

— И вы также здесь, князь?

Николай Зубов, пьяный и нахальный, сказал:

— Чего тут церемониться? Лучше прямо идти к делу.

Он бросился на Императора, который хотел бежать в дверь, ведущую в апартаменты Императрицы, но, к несчастью, она оказалась запертой[51]. Он не мог уйти.

Николай Зубов толкнул его; он упал, ударившись виском об угол стола, и лишился чувств. Убийцы овладели им. Скарятин снял шарф и задушил его. Потом положили его на постель. Бенегсен с некоторыми другими остались стеречь его, а другие предупредили Палена, что все кончено.