В боях за Молдавию. Книга 1 - [98]

Армейский приказ был написан от руки в одном экземпляре и объявлен командирам корпусов под расписку. Никаких других документов командиры соединений не получали. На второй день после получения директивы командарм провел с командирами корпусов и начальниками родов войск рекогносцировку на местности, а затем подробно проиграл с ними на макете местности в районе Кицкан весь план наступательной операции. После этого командиры корпусов провели рекогносцировки с командирами дивизий. Знание командирами своих задач Шарохин проверял лично. Аналогичным образом проводились рекогносцировки и игры на картах и макетах местности со всеми остальными командирами.

Предусмотреть, предвидеть требовалось все до самой ничтожной мелочи. Ведь иной раз мелочь может спутать все карты, внести серьезные осложнения в операцию. Планируя операцию, мы стремились совершить ее малой кровью.

Иногда историки задают нам вполне законный вопрос: зачем понадобилась такая жесткая централизация планирования операции? Не подменяли ли в данном случае командующий армией и его штаб командиров корпусов и дивизий?

Нет, не подменяли. Нижестоящим командирам и штабам оставалось еще много работы. Принимая свои решения, мы сообразовывались с их разумными предложениями. Кроме того, такая централизация вызывалась особыми условиями местности и обстановки.

Взять хотя бы тот фактор, что противник просматривал весь плацдарм, а мы не могли заглянуть даже за его передний край. Поэтому приходилось строжайше регламентировать всю деятельность наших войск на плацдарме.

Второй важный фактор. Армии предстояло наступать через узкую горловину шириной в пять километров с открытым правым флангом. Пропустить через нее три стрелковых и один механизированный корпусы с большим количеством артиллерии и танков усиления — задача не простая. Помимо умения, здесь требовались точные до мельчайших подробностей расчеты и строгий контроль.

Третий фактор. По существу, на пятачке перед наступлением были размещены три стрелковых и один механизированный корпусы, около 3 тыс. орудий и минометов, и множество специальных частей и средств усиления. Всего на плацдарме только 37-й армии находилось свыше 70 тыс. человек, 9 тыс. лошадей, более 11 тыс. тонн боеприпасов. 300 наблюдательных пунктов. Кроме того, — ударная группировка 57-й армии со средствами усиления, сменившая наш 82-й стрелковый корпус. Вот почему армейский штаб занимался разработкой схем, боевых порядков и регулированием перегруппировок войск до батальона, артиллерийского дивизиона, а иногда и до роты включительно. И все это на виду у противника. Чувство опасности, что враг раскроет группировку войск и нанесет сокрушительный удар по ней, не давало нам покоя ни днем, ни ночью.

Орудия и минометы стояли почти вплотную друг к другу. Подчас казалось просто непостижимым, как в такой тесноте смогут маневрировать и орудия, и тягачи, и множество разного рода машин, и лошади.

Тем не менее здесь царил полнейший порядок. Все орудия находились в глубоких аппарелях, расчеты — в укрытиях и «лисьих норах». Только опытный, наметанный глаз с трудом мог заметить кое-где верхушку стереотрубы.

Однажды, было это, кажется, 14 августа, мы с командиром батальона 60-го гвардейского стрелкового полка проходили по окопам одной из рот. В это время начался сильный огневой налет. Когда огонь прекратился, стали подсчитывать потери. Оказалось, двое легко ранены: наблюдатель у перископа и солдат — осколком мины, разорвавшейся в окопе.

Наш подземный город оказался столь велик, что в нем в пору было заблудиться. Пришлось присвоить траншеям номера и названия, установить на перекрестках указатели; районам полков и батальонов были также присвоены свои названия. Ну, чем не благоустроенный город? Все это позволило нам непрерывно производить передвижения и перегруппировки среди бела дня, прямо-таки на глазах у врага. В это же время осуществлялся подвоз огромного количества боеприпасов, продовольствия, горючего, инженерного и других видов имущества.

Так как все находилось в движении при огромной плотности войск, нам пришлось составить сложный график с указанием, какая часть и на какое время может занимать тот или иной участок местности, дабы не произошло неразберихи.

Разумеется, в этих условиях нужен был и армейский план маскировки, который осуществлялся самым беспощадным образом. Не останавливаясь на подробностях, хочу отметить только некоторые моменты.

Передвижение войск, перегруппировка и занятие исходного положения осуществлялись исключительно ночью, между 22 и 4 часами. В дневное время можно было передвигаться только по траншеям у переднего края. Дороги, просматриваемые врагом, были закрыты и проложены новые, скрытые, и на них установлено одностороннее движение. Лампочки из автомобильных фар были вывернуты до 20 августа. По дорогам же, ведущим в тыл, предписывалось передвигаться обязательно со светом.

В местах возможного перехода на сторону противника и проникновения лазутчиков были установлены секреты. Наблюдение за противником велось круглосуточно развитой сетью армейских, общевойсковых, артиллерийских и инженерных наблюдательных пунктов.