В боях за Молдавию. Книга 1 - [96]

В памяти остался один интересный эпизод.

В конце июля наши авиация и артиллерия нанесли массированный удар по некоторым вражеским батареям. Результаты оказались настолько поразительными, что вызвали даже некоторое сомнение.

Возвратясь с «той стороны», с плацдарма, я лелеял надежду немного отдохнуть. Только задремал, как вдруг слышу:

— Генерал у себя? Спит?

Вслед за этим в землянку вошел командующий артиллерией полковник Валерий Павлович Чистяков.

— Ладно, ладно, не обижайся: я к тебе с приятными новостями. Вот… — говорит Валерий Павлович и разворачивает карту.

С полковником Чистяковым (вскоре ему было присвоено звание генерал-майора) у нас сложились дружеские взаимоотношения. Полное понимание и сработанность установились и между нашими штабами. В армию Валерий Павлович прибыл сравнительно недавно. Культурный и обаятельный, он быстро завоевал всеобщую симпатию. Его уважали за четкую работу, знание дела, высокую требовательность и спокойный характер.

— Перестань брюзжать, — с улыбкой произнес Чистяков. — Взгляни-ка лучше, как мы распатронили гитлеровские батареи.

— Что-то больно ты расхвастался, — усмехнулся я, разглядывая тем временем карту с нанесенными на нее вражескими батареями. Большинство их было перечеркнуто красными крестиками.

Валерий Павлович даже обиделся.

— Не веришь? Всю ночь проверял и уточнял. Вот донесение авиации, а вот наши звукометрические данные. Что еще надо?

— Значит, можно верить? — спрашиваю.

— Без сомнения.

— Тогда надо немедля доложить командующему. Командарма Шарохина мы нашли в его блиндаже.

Склонившись над картой, он что-то вымерял циркулем. Он мельком взглянул на нас и, не отрываясь от карты, произнес:

— А… начальники… С чем пожаловали? Заходите. Что нового?..

Валерий Павлович стал докладывать. На лице Шарохина расплылась довольная улыбка.

— Вот это да! Славно поработали! — воскликнул командарм. — Но не мешает еще раз проверить. Пошлите нашу глубинную разведку.

В тот же день разведчики отправились во вражеский тыл. Была произведена дополнительная аэрофотосъемка.

Через два дня у нас были уже уточненные данные: из 15 вражеских батарей только две продолжали периодически вести огонь. Остальные были подавлены.

Этот частный эпизод свидетельствует о том, что мы хорошо знали противника и могли в любой момент ударить по его важным объектам.

Много хлопот было и у топографического отдела армии. Его работники совместно с топографами артиллерийских соединений непрерывно уточняли карту. Уточненные карты и ориентирные схемы с нанесенной на них оборонительной системой и боевыми порядками вражеских войск размножались и доводились до командиров батальонов и даже командиров рот и батарей.

К моменту получения директивы фронта о наступлении командарм уже располагал относительно полными данными о группировке и системе обороны противника для принятия обоснованного решения.

К этому времени была выполнена значительная часть работ по подготовке исходного положения для наступления. Наша первая траншея проходила в 50—100 метрах от первой траншеи противника. Работы по сближению велись только ночью. Солдатам пришлось преодолеть расстояние от 300 до 600 и более метров, ведя траншеи через минные поля и другие заграждения, да еще под вражеским огнем.

На плацдарме войска отрыли свыше 150 километров траншей и ходов сообщения. Однако требовалось отрывать еще более 50 километров. Предстояли также большие работы по увеличению емкости плацдарма.

Всем огромным оборонительным строительством руководил опытный инженер, ветеран 37-й армии генерал-майор Александр Иванович Голдович (теперь генерал-лейтенант). Спокойный, рассудительный, но очень дотошный, Голдович пользовался большим авторитетом. Сколько пришлось проявить изобретательности и умения, чтобы буквально на пятачке разместить усиленную армию, замаскировать ее, обеспечить мостами и дорогами, траншеями и укрытиями, заграждениями, а затем, когда началось наступление, организовать быстрое преодоление узкой горловины на участке Плоп Штубей — Леонтина при полном отсутствии дорог.

Войска и штабы учились и готовились к наступлению. Дивизии поочередно выводились с переднего края во второй эшелон, а затем в тыл, где обучались прорыву вражеской обороны.

Вывод дивизий в тыл на 20–30 километров от переднего края представлял собой определенный риск. Кто мог поручиться, что именно в этот момент противник не начнет наступление? Но этот риск был вызван необходимостью.

Полки шли в атаку при поддержке танков и авиации, за мощным огневым валом. Ухали бомбовые разрывы, гремела канонада. Словом, шло настоящее сражение, с той только разницей, что во «вражеских» укреплениях были чучела и макеты.

Наряду с общевойсковыми учениями проводились армейские оперативные игры на местности и на макете. В процессе учений все яснее вырисовывался вариант главного удара с кицканского плацдарма в направлении Леонтино, Опач, Тараклия, Хуши. Вариант рискованный, но перспективный. Часто на учениях присутствовали командующий фронтом генерал Ф. И. Толбухин и начальник штаба фронта генерал-полковник С. С. Бирюзов.

Однажды генерал Бирюзов приехал к нам на плацдарм, побывал в дивизиях и батальонах, походил по траншеям, по переднему краю, поднимался на вышки, наблюдательные пункты. Обстановку изучал очень внимательно и придирчиво.