В бой идут… Книга 1 - [39]

– Это, Сережа, как в сказке – хихикнула Сергеевна, и процитировала:

Там за речкой тихоструйной Есть высокая гора, В ней глубокая нора; В той норе, во тьме печальной, Гроб качается хрустальный…[64]

– Какой еще нафиг гроб? – не понял Митрич.

– Сляпой! – передразнила его командирша – Ну что ты тупишь? Привязка для возрождения это, здесь мы воскресать будем, если убьют.

– О! – почему-то повеселел Митрич. – Это хорошая, годная тренировка. Актуальная, я бы сказал! Будем команду «помирать» отрабатывать, самое время. Все равно к земле привыкать пора, на том свете нас, поди, уже с фонарями ищут.

– Типун тебе на язык! – обозлившаяся Семеновна отвесила охотнику пинка.

– Да помолчите вы! – влез в разговор Андрюшка.

– Звиняйте, барин! Как скажете, барин! – тут же переключился Митрич, принявшись отбивать шутовские поклоны.

Андрюшка покраснел и объяснил:

– Да мне владение активировать надо.

– Ну так активируй – Митрич отошел в сторону. – Сразу бы и сказал.

Андрюшка извлек из выданной в Бюро трудоустройства шкатулки красный кристалл и вставил его в нишу в изголовье «саркофага». Верхняя плита засветилась, и на ней появилась надпись: «АКТИВИРОВАТЬ ВЛАДЕНИЕ? ДА/НЕТ». «Сын боярский» нажал «Да», и надпись сменилась следующей: «ВЛАДЕНИЕ АКТИВИРОВАНО. ДО ОКОНЧАНИЯ АДАПТАЦИОННОГО ПЕРИОДА – 31 ДЕНЬ. ДЛЯ ПРИВЯЗКИ ПРИЖМИТЕ ЛАДОНЬ К ПЛИТЕ. МАКСИМАЛЬНОЕ КОЛИЧЕСТВО ПРИВЯЗОК – 100». Мы впятером положили руки на плиту, причем Митрич свою предварительно вытер о штаны, а потом прочувствовано изрек:

– Как масоны какие-нибудь, мля. Перстень барину целовать не надо, нет?

«АКТИВИРОВАНО 5 ПРИВЯЗОК. ЖЕЛАЕТЕ ПОСМОТРЕТЬ КАРТУ ЛОКАЦИИ? ДА/НЕТ»

Мы, естественно, желали, и на плите появилась карта со множеством участков, редкие из которых были подсвечены зеленым. Надпись рядом любезно поясняла, что из 100 боярских владений на сегодняшний день активированы 12. Из этих двенадцати только два были расположены рядышком, все остальные пока обходились без соседей.

– Негусто народишку-то. Плотность населения – как на Крайнем Севере – резюмировала Семеновна.

– Кстати, если кто не понял – добычу сдавать будем здесь же – пояснила Сергеевна.

– В смысле? – не понял я.

– В прямом. Через андрюшкин доступ к аукциону, как еще. Лавки у нас на участке нет. Сколько я поняла, механизм очень простой – сгружаем добычу на плиту, Андрюшка выставляет цены, после чего товар исчезает и появляется на аукционе. В случае удачной сделки деньги падают на внутриигровой счет владельца локации или назначенного им казначея.

Травница повернулась к Семеновне:

– Нин, ты как смотришь на то, чтобы стать управляющей поместьем? У меня времени на это не будет, а тебе-то хозяйство вести не впервой, помню, рассказывала ты мне про свою больницу. Андрюшка тогда сможет делегировать тебе свой доступ к аукциону – будешь по вечерам цены изучать, выгодные лоты высматривать. Некоторые игроки, кстати, только спекуляциями на аукционе и занимаются, и неплохие деньги на этом «купил-продал» поднимают, говорят.

– Я «за»! – немедленно встрял Митрич. – Немцы – те еще, блин, крепкие хозяйственники! Еврей, конечно, был бы лучше, но, как говорят у нас в армии, за неимением туалетной используют наждачную.

Семеновна на удивление не съязвила в ответ, а лишь устало вздохнула, и ответила:

– Да согласная я, куда я денусь? Не этому же шлифовальщику задницы хозяйство поручать.

– Кстати, – вмешался я – а если что-то на аукционе не продастся?

– Как срок аукциона выйдет – опять здесь появится – пояснила Света. – Можно снова выставить. Если упорно не продается – в трех километрах отсюда деревня неписей, там лавка есть, можно туда сдавать. Дадут, конечно, совсем копейки, но все лучше, чем выбрасывать.

Сергеевна устала махнула рукой:

– Все, Андрей, выставь Нине Семеновне казначейство и допуск, и мы разлогиниваемся. У нас еще на сегодня дел – гора. Товарищи пенсионеры, сегодняшний вечер объявляется библиотечным днем, вы у меня все будете мануалы и гайды изучать, я уже задолбалась за всех отдуваться. А ты, Сережа, не ржи, у тебя, между прочим, самый большой объем, тебе всю здешнюю воинскую науку превзойти надо. А завтра утром сюда – и качаться, качаться и еще раз качаться! Андрюшка, ты как – тоже выходишь?

– Не! – ответил наш добрый хозяин. – Я лучше по окрестностям пробегусь, посмотрю, что здесь да как.

– Тогда прикинь маршрут на завтра, куда фармить пойдем. Все, старичье, на выход!

* * *

Не успело утро выкрасить нежным цветом кроны древнего леса[65], а мы уже ломанулись работать. Андрюшка, восхитивший Митрича новой поговоркой «пока мы спим, враги качаются», набил мне кучу наживки, и увел своих бродячих работяг в поля. Митрич, получивший по почте инструкции от Чатланина, успел пообещать ему Ад, Израиль и изнуряющие тренировки, а также отобрал у меня розовую панамку – тебе, мол, все равно на бережку сидеть, а мне бегать. Семеновна, обогатившая за чтением гайдов свой лексикон богатым словом «кланхран»[66], уже на ходу сообщила всем, что панамка ни фига не моя, а общественная, и именно с этого недоразумения с цветочками и начнется наша богатая в будущем сокровищница. Сергеевна ничего не сказала, но ускакала «косить сено» жутко целеустремленно.