В бой идут… Книга 1 - [26]

– Ну какой смысл идти, Сережа? – упиралась плакса. – Ну примут нас не здесь, а в километре от границы – в чем разница?

– Кстати, – влезла в разговор Семеновна – а почему за нами не следит? Я думала, с нами пару стражников отправят, чтобы повязать, как время выйдет.

– А смысл, Нина? – устало ответила Сергеевна. – Выход из локации через ущелье, там пост, его не обойдешь. Они нас, опоздавших, и возьмут под белы рученьки.

– В чем смысл, говоришь? – вернулся к теме тугодум Митрич. – Ну смотри: жизнь есть жизнь, конечно, и с чудесами в ней не густо, сами знаете, не дети. Но если полная жопа накрыла и шансов нет – можно сдаться, а можно дергаться. Вот если сдаться – то накроет сто процентов, без вариантов. А если дергаться, то хоть какой-нибудь один сраный процент, да появляется. И иногда он срабатывает, это все армейские знают. Раз в год и палка стреляет. Поэтому ты права, а не он. По жизни права – всегда до конца идти надо, я это еще лейтехой зеленым понял, когда меня на стройбат к судимым кинули. Я поэтому с тобой и иду, а не за твои красивые глазки. Зареванные.

– В кои-то веки наш Сапог что-то умное сказал – встряла немка. – Все правда, Светка. Почему врачи на операции пациентов не бросают никогда, даже если все уже давно ясно? Именно поэтому – всяко может случиться. Чего только в жизни не бывает. Поверь, я в своей больничке таких чудес насмотрелась…

Сергеевна наконец улыбнулась:

– Ага, прискачет Красная армия, и спасет мальчиша-кибальчиша. Вы как дети прямо, такие большие, а в сказки верите. Ладно, пошли, что стоять, раз уж решили дергаться.

Мы шли, минуты текли, но ничего не происходило. Начал накрапывать мелкий дождик, и на душе становилось все тоскливее. Минутное воодушевление прошло и досада на то, как ловко и унизительно быстро отыгрался банкир, вновь разъедала душу. Мы месили грязь в тягостном молчании, даже Митрич замолк, нахохлился и скрючился – почти как в жизни.

– Стойте! – велел я, и уселся прямо в лужу. – Передохнем, я сейчас красный буду.

Отдыхали тоже в молчании. Вдруг Митрич вскинул голову и гаркнул:

– Скачет!

– Красная армия? – ехидно поинтересовалась Семеновна.

– Да нет, лошадь скачет! Не слышите что ли?

Мы замерли, вскоре я действительно услышал далекий стук копыт.

– Ну и что? – поинтересовался я – За нами, небось, и скачут. Стражу послали нарушителей задержать, на случай, если мы до границы не пойдем.

– Там не только лошадь – возразил Митрич. – Ладно, что гадать, сейчас увидим.

Через пару минут из-за поворота выскочил здоровенный ошалелый конь, впряженный в телегу. На телеге, балансируя на согнутых ногах, стоял Рукожоп и нещадно хлестал лошадь вожжами. Эпическая картина «Махновец», ему только пулемета сзади не хватало. Поравнявшись с нами, он дернул вожжи, едва не порвав коню губы, и, лыбясь как начищенный пятак, поинтересовался:

– Подвезти?

На сей раз зарыдали обе бабки.

* * *

Когда мы уже тряслись в безрессорной телеге, как в миксере, Митрич подполз ближе к вознице и проорал:

– Ты где скотину взял? Для тебя ж магазин как для нас – на лопате!

– А я у лесорубов купил! – орал в ответ залетчик. – Сивка их личный, они с ним что хотят, то и делают, а про директора я им ничего не сказал. К тому же я все равно собирался себе маунта брать, пеший рыцарь – это как комп без сети.

– Ага, а рыцарь на телеге – самое то! А что это они его тебе так быстро продали?

– Почему, почему… – насупился водитель кобылы – Потом что сверху хорошо добавил. Они на эти деньги завтра же нового купят и еще пару раз в кабак сходить останется.

– Ну и зачем тебе это? – продолжал допытываться Митрич. – Зачем ты в этот блудняк вписался? Тебе же сказали – не залупаться, а ты что? Он ведь тебе этого не забудет.

– Да пошел он! – легкомысленно отмахнулся Андрей – Он мудак, а с вами прикольно. Не люблю директоров, не складываются у меня с ними отношения.

– Ты хоть школу-то закончил, воин? – заржал военный.

– Это игра «18-плюс» – важно ответил наш охранник.

Небо еще больше потемнело, дождь превратился в ливень, а впереди страшно грохнула молния – на полнеба. Но наш тарантас летел вперед, поднявшийся ветер бросал в лицо тяжелые капли и свистел в ушах. Андрюшка хлестал вожжами, а Митрич вдруг заголосил:

– Неба утреннего стяг! В жизни важен каждый шаг!

– Слышишь, веют над страною ветры яростных атак – вплела свой голос Семеновна.

– И вновь продолжается бой!!! – заорали мы уже вчетвером что есть силы.

– И сердцу тревожно в груди!!! И ЛЕНИН ТА-А-А-КОЙ МОЛОДОЙ И ЮНЫЙ ОКТЯБРЬ ВПЕРЕДИ!!!!!!!!![55]

Мы орали эту забытую песню из нашего полузабытого детства, орали так, что перекрикивали раскаты грома. Как оказалось, все эти годы она где-то отлеживалась у каждого из нас, на какой-то дальней полочке в голове. Мы даже все слова помнили, хоть и не слышали ее больше полувека. И дело было не в Ленине, не в Октябре, и уж тем более не в коммунизме. Просто…

Просто это была правильная песня. Ее было хорошо орать.

И только Андрюшка не пел, а ржал.

* * *

Границу мы пересекли с запасом в семь минут.

__________

[54] НВП – один из предметов в средней школе в советские времена, «начальная военная подготовка».