В бездну - [3]

Он отпер дверь. Им пришлось навалиться всем трем, чтобы распахнуть ее.

В камере находилась женщина в лохмотьях. Она была худой как скелет, кости в конечностях выпирали так сильно, что те походили на лапы насекомого. У нее был рот, однако самого лица не было. На его месте была только гладкая плоть, без намека на впадины глазниц или выступ носа. У нее отсутствовали уши. Яйцеобразный череп обрамляли жидкие волосы. Был лишь рот, с неестественно белыми зубами и широкими челюстями.

Дверь и стены камеры были толстыми, и у Вайрона кровь застыла в жилах, когда он понял, как громко стенала мутант, если ее было слышно снаружи. Он стиснул зубы от звука, состоявшего из скорби, страха и сумасшествия. Стоны пробрали его до глубины души. Пересилив себя, Авет сделал еще один шаг внутрь.

Кассина ахнула от ужаса, а Харвус зажал уши.

— Нет, — заговорил он. — Нет, нет, нет.

Он попятился.

Чувствуя себя так, словно идет сквозь метель, Вайрон пошел к женщине. Та никак не отреагировала на его присутствие. Когда он обошел ее, сила голоса вдруг резко ослабела. Теперь Вайрон вновь мог двигаться свободно. Ее психическая сила была направленной.

— Идите сюда, — позвал он двух других псайкеров, и после мимолетного колебания они подчинились, поначалу напрягаясь так же, как он сам, а затем облегченно вздохнув.

— Что ты собираешься делать? — спросил Харвус, из уголков его глаз текла кровь.

— Вывести ее отсюда, — предположила Кассина.

— Да, — согласился Вайрон.

— Она пойдет впереди нас.

— Верно, — ответил Вайрон. Он с Кассиной взяли женщину под руки. Харвус встал за ней и осторожно подтолкнул в спину. Мутант поплелась вперед. Вайрон и Кассина пошли вместе с ней. Они покинули камеру, и стенания стали громче. Они не прекращались ни на миг. Даже когда женщина делала вдох, то был хриплый, сотрясающий грудь звук, походивший на скрежет камня по металлу.

Псайкеры двинулись по коридору. Двери здесь по-прежнему оставались запертыми, покосившиеся стены перекрыли их навсегда. Вайрон не сводил глаз с пути, но руны-обереги все еще обжигали его разум, когда он проходил мимо. Женщина застонала пуще прежнего.

— Куда мы идем? — поинтересовался Харвус.

— Вверх, — сказал Вайрон.

Кассина вгляделась в дым. Крики наверху теперь перемежались тарахтением болтганов.

— Туда? — спросила она.

— Нет. — Руна увлекала Вайрона в другом направлении. — Там есть другие лестницы. Мы пройдем через главный трюм, и дальше поднимемся на основные палубы. Там сядем в спасательную капсулу. — Вот как им следовало поступить. Ничего более разумного он придумать не мог.

— А потом куда? — не унимался Харвус.

— Всюду лучше, чем здесь, — сказала ему Кассина.

Вайрон порадовался тому, что ему не довелось отвечать Харвусу. Он не мог. Однако судьба звала его, и он не мог поверить, что ему судилось умереть в спасательной капсуле, когда в ней кончится топливо и кислород.

Они продолжили путь, и Вайрон нырнул перед безликой женщиной, чтобы отпереть дверь в один из наибольших трюмов «Иркаллы».

Пространство было громадным, и вмещало тысячи псайкеров. После того как Вайрона вместе с остальными увели стражники, заключенные стали просто бесцельно бродить во мраке. Другие сидели, стискивая головы либо обнимая себя и жалко раскачиваясь из стороны в сторону. Экранирование и глушащие сигналы лишили их большинства сил.

Теперь средства психического подавления не действовали, и в трюме воцарился бедлам.

Руны-обереги по-прежнему оказывали на Вайрона подавляющий эффект, но тут на него обрушился шквал психической мощи. Ранний бунт был только прелюдией к взрыву, захлестнувшему зал. Псайкеры, охваченные силой и безумством, метались по палубе. Стражники пытались восстановить порядок, но бросили всякие попытки подчинить мутантов. Теперь они дрались насмерть, и те, кто имел лазпистолеты, палили из них безостановочно. Их ненависть и страх изливались в психическое горнило тюрьмы, усиливая энергию, разжигая неистовство мятежа. Освободившиеся пленники ужасали их, и сами заключенные были потрясены не меньше, и практически все они были не в себе.

Харвус упал на колени, схватившись за голову. Кассина застонала от напряжения, потребовавшегося ей, чтобы сдержать свою мощь. Пламя на ее руках взметнулось выше.

В воцарившемся хаосе из рук псайкеров неконтролируемо вырывался огонь, захлестывавший стражников вместе с другими заключенными. В воздух взмывали тела, подхваченные течениями сталкивающихся кинетических сил. Повсюду возникали галлюцинации, по трюму ходили вырванные из ночных кошмаров монстры, то исчезая, то появляясь вновь, один их вид распалял в людях еще большую неистовость.

Вайрон не мог сдвинуться с места. Ее разум был открыт перед бьющимся, кричащим, ревущим концертом ужаса, что вопил в материальной и психической реальностях. На пару ударов сердца — достаточно долгое время, дабы восстали и рухнули целые вселенные иллюзий — Вайрон оказался беззащитным перед натиском. Удушающее небытие, которое он ощущал в присутствии безмолвных женщин, было благословением по сравнению с окружившей его психической войной. Он не мог думать. Материум вокруг него истаял, когда зарождающаяся эфирная буря начала усиливаться. Мир поглотило сотворенное из плоти пламя, вздымавшаяся штормовыми волнами пустота, и проявленный гнев сотни разумов — жалящаяся несвязность цветов и движений, что скребла его душу подобно когтям.