«В бананово-лимонном Сингапуре…» - [5]

— Поздно завтракаешь, — сказал я. – Уже без четверти одиннадцать.

— Ложусь во втором часу ночи.

— Зачем?

— Втянулся смотреть спутниковое телевиденье. Выпей хотя бы кофе, — сказал он, не спуская глаз с моей сумки. – Вынимай, что там приволок?

Пока в стоящей на столе машинке он приготавливал для меня кофе «эспрессо», я вытащил свой товар и стал развязывать бечёвку.

— Погоди, — Немировский поставил передо мной чашечку с кофе, схватил со стола нож, разрезал бечёвку, скинул газетную обёртку.

Я пил очень вкусный и крепкий кофе, наблюдал, как он пристально рассматривает тарелку. Сначала с изнанки. Потом с лицевой стороны.

— Что ж… Аукционная вещь. Сколько за неё хочешь?

Стесняясь назвать цену, я сначала счёл должным рассказать о случившемся с Алёшей несчастье. О пластине из титана. И, наконец, назвал цену.

— Понятно. Сам погибай, а товарища выручай.

— Зачем же «погибай»?

Если бы я знал, как он окажется прав!

— Пять тысяч долларов… — задумался Немировский. – Эта керамика может стоить гораздо меньше. И гораздо больше. Я по этим вещам не специалист. По–хорошему надо бы выставить на аукцион. Аукционы бывают не каждый день. Неделю–другую придётся потерпеть.

— Не годится. Деньги нужны сегодня. В худшем случае – завтра. А послезавтра, я уезжаю.

— Ладно. Так и быть сегодня отнесу её к знакомому эксперту. Он хотя бы приблизительно оценит. По каталогу. К вечеру созвонимся. Если тарелка стоит пять тысяч – сам куплю. Недавно продал одного из своих Айвазовских олигарху. За миллион долларов. Сам понимаешь, не бедствую. Тут же отдам наличными.

«А если тарелка стоит дороже? – подумал я. – И потом, почему он не приглашает вместе поехать к эксперту?»

И тут же поразился собственной подозрительности.

— Спасибо тебе, – я поднялся из‑за стола. Вытащил из пачки сигарету.

— У меня не курят, – строго сказал Немировский, провожая в переднюю.

… Вечером, придя с работы, моя Марина обратила внимание на отсутствие тарелки. Я рассказал ей об утреннем звонке Тамрико, о своём посещении Немировского.

— Кто он? Чем занимается? Когда вы виделись в последний раз?

— Лет двадцать тому назад.

— Ты хотя бы взял у него расписку?

— Нет. Да он вот–вот должен позвонить.

Именно в эту минуту раздался телефонный звонок. Но это звонил не Немировский, а Тамрико. Звонила вроде бы только для того, чтобы передать мне привет от Алёши и продиктовать адрес банка. Но незаданный вопрос как бы завис между Тбилиси и Москвой. Я был их единственной и последней надеждой.

— Потерпи, Тамрико. Сейчас должно выясниться. Не волнуйся!

Я прождал до начала первого. Немировский так и не позвонил.

Ночь промаялся без сна.

«В самом деле, кто его знает, этого Немировского с его миллионом долларов, – думал я. – Мог соблазниться тарелкой… Действительно, почему не предложил пойти с ним вместе к оценщику? Не позвонил, как обещал. Почему я сам ему не позвонил?»

Еле дождавшись девяти утра, я счёл приличным набрать номер телефона Немировскрого.

— Разве я тебе не говорил, что ложусь поздно? – сказал он, зевая. – Не смог вчера позвонить от того, что ты ухитрился не оставить мне номер твоего телефона.

— Так вот в чём дело… Оценил тарелку?

— Знаешь что? Приезжай ко мне часов в двенадцать, не раньше.

— Как все‑таки дела?

Он ничего не ответил. Положил трубку. Пошёл досыпать.

Я был настолько издрызган бессонной ночью, раздражён неопределённостью этой истории, что не смог принять участие в предотъездной укладке вещей.

— На тебе лица нет, – сказала жена. – Поспи хоть немножко. Завтра во второй половине дня уже сможешь плыть в море. В аэропорту нас встретят, отвезут на машине в дом, который стоит у самого пляжа среди черешневых деревьев. Есть терраса, где ты сможешь работать. Правда, чудо?

К двенадцати часам я был у подъезда дома Немировского. Для приличия покурил снаружи несколько минут, вошёл и начал своё восхождение. С трудом одолевал крутые ступени лестницы. Все же в этот раз одолел все восемь этажей без пауз. Задыхаясь, позвонил в дверь.

— Кофе пить будешь? – спросил Немировский, встретив меня в передней с чашкой в руке.

— Спасибо, нет.

— И правильно! Сейчас накину пиджак и поедем.

— Куда?

— В банк. Наличных почти не держу. Придётся снять со счета.

Он пошёл за пиджаком и через открытую дверь гостиной я увидел висящую на стене свою тарелку.

… Когда спускались по лестнице, все‑таки спросил:

— Так это ты покупаешь?

— Я, — признался Немировский. – Аукцион состоится только через месяц, в сентябре. Получится дороже – мой навар, дешевле – мой риск.

Я обождал у подъезда, пока он вывел со двора свой джип, с очень высокой подножкой.

Минут через десять мы были у банка. Немировский почему‑то не захотел, чтобы я вышел с ним из машины.

— Посиди здесь. Куда надо перевести деньги? давай адрес.

Такого оборота дела я не ожидал. Отдал ему бумажку, где были записаны данные, продиктованные Тамрико.

Стоял по–летнему душный день.

Чтобы не накурить в машине, я вышел наружу. Ломило в глазах от пересверка стёкол автотранспорта, сверкания витрин.

Операция по спасению Алёши кажется, удачно завершалась. И теперь хотелось одного – поскорее добраться домой, лечь, закрыть глаза, выспаться. Какая‑то непомерная, ниоткуда взявшаяся усталость наваливалась на меня.