В аду говорят по-русски - [78]

— Я знаю, друзья, сейчас всем тяжело, и мы несем неоправданно большие потери. Но успех не за горами. Мы несколько отстали от графика, но сейчас усиленно наращиваем темп и, закрепившись в Луханино, выйдем ко второму оборонительному рубежу русских. Основной нашей целью, как и прежде, является Обоянь. А сейчас, господа, сверим часы.

Все было предельно ясно. Чтобы не дать Иванам опомниться, наши передовые отряды должны на крейсерской скорости ворваться в Луханино и взять село под свой контроль. На словах звучало незатейливо, на деле снова обернется тяжелейшими кровопролитными боями. Русские нам уже вчера успели показать, что они думают о грандиозных планах нашего командования.

Я вернулся к своей машине, чтобы донести до экипажа новые сведения. Пока я был у Клога, мои парни успели умыться и выглядели если не свежо, то хотя бы перестали быть похожими на мертвецов, вылезших из могил.

— Действуем по той же схеме, — начал я, расстелив карту. — Самое важное — суметь обойти минные поля вот здесь и здесь, — я карандашом обвел на карте места, где по донесениям разведки были заложены мины. — Вот тут по сторонам русские наверняка устроят засады, поставив орудийные расчеты. Скорее всего, будут загонять нас на минные поля или вынудят подставить им бок. Схема старая и, к сожалению, пока действующая.

— Может, постараемся их обойти здесь? — спросил Ланге и грязным обломанным ногтем провел линию на карте.

— Не получится, — ответил я. — Тут понатыкано ежей, и заболоченные глубокие рвы. Мы или уткнемся, или утопим машину.

— Что же делать? — сдвинул кепку на затылок Зигель. — Иначе нам не пройти.

— Будем двигаться, как и предполагается, но в нужный момент вот тут ты, Карл, даешь по тормозам и резко берешь вправо. Поворачиваемся и в лоб расстреливаем артиллерию.

— А если там никого не будет? — задумчиво спросил Шварц. — Мы же будем выглядеть полными идиотами. Ехали–ехали, а потом бок подставили да еще в кусты постреляли. Клог башку нам оторвет, а остальные экипажи ржать над нами будут до парада в Москве.

— Не волнуйся, — обнадежил его я, — они там будут. Слишком выгодная позиция, чтобы ей пренебречь.

— Как скажешь, — Шварц равнодушно пожал плечами.

— А теперь по местам. Сейчас начнется концерт в исполнении 8–го авиакорпуса «Люфтваффе», артиллерии «Лейбштандарта» и «Дас Рейх», а я не хочу его пропустить.

— Такое не пропустишь, если даже очень захочешь, — ухмыльнулся Херманн. — У нас билеты в первом ряду.

— Хоть и обожаю я такие представления, — потянулся Ланге, залезая в люк, — но лучше бы сейчас поспать.

— В Луханино отоспишься, — отрезал я.

За ночь все вокруг обильно покрылось росой и, залезая на танк, я поскользнулся и чуть не завалился на спину.

— Аккуратнее, командир, — зевнул Ланге. — Если свернете себе шею, то я в бой без вас не пойду. Горевать тут останусь.

— Спасибо за теплые слова, — пробурчал я.

Настроение было паршивым. Все тело после вчерашних физических упражнений и тяжелого ночного боя ныло, любое движение вызывало на лице гримасу боли. Остальные члены команды чувствовали себя не лучше. Экипаж с кряхтеньем и недовольным ворчаньем занял свои места.

— Вилли, ты ленты заправил? — на всякий случай спросил я по внутренней связи, посчитав, что в таком состоянии парни могут что–то и подзабыть.

— Да, — ответил стрелок–радист.

— Рацию проверил?

— Так точно!

— Ефрейтор Ланге! С проводкой все в порядке? Проблем не будет?

— Все в порядке, — в наушниках было слышно, как Карл подавил очередной зевок.

— Герр фельдфебель, — не дожидаясь моего вопроса, отчеканил Томас. — Ефрейтор Зигель занял свое место, проблем не обнаружено. К бою готов!

— Молодец. Обер–ефрейтор Шварц?

В ответ тишина.

— Шварц! — гаркнул я.

— Что? — раздался встревоженный голос заряжающего.

— Ты спишь там, что ли?!

— Никак нет, герр фельдфебель.

— Смотри у меня! — пригрозил я и взглянул на часы. Было без двадцати девять, вот–вот должен был начаться обстрел русских позиций: — Ланге, заводи!

Одновременно взревели десятки двигателей, сотни солдат в ожидании приказа к началу наступления поправляли амуницию, смотрели на часы и выкуривали по сигарете, которая для многих могла стать последней. Вермахт был готов к очередному броску, а русские усиленно готовились к обороне. Наверняка и ночью у них не стихала работа. Порой я поражался их трудолюбию и упорству, иногда мне казалось, что отчаянные подвиги они совершают по велению сердца, а не из–под хлыста жидо–большевистской гниды во главе со Сталиным. Слишком рьяно они сражались. Хотя чему тут удивляться — ведь мы ходили по их земле. Как бы я поступил на их месте? От одной этой мысли о возможности такого становилось не по себе.

Сначала, как обычно, вперед ринулись «Юнкерсы». Шварц вылез из люка и попытался их сосчитать, но где–то на сорока сбился. Я высказал предположение, что их вдвое больше. Они сначала летели высоко, но затем теряли высоту и устремлялись на иванов. Порой казалось, что один из них вот–вот не сможет выйти из пике и воткнется в землю, но все обошлось. Стоял ужасающий вой, который вскоре сменился грохотом разрывов.

— Ну и молотилка! — восхищенно орал во все горло Шварц, но его было едва слышно.