В ад с «Великой Германией» - [37]

Мы прыгаем к нему, и я слышу, как ефрейтор Лудольф Винцельберг кричит: «Ха-ха! Друзья! Слышите, как он кричит? А ведь он должен был закусить губы!» Парень прав! На самом деле обер-лейтенант получил тяжелое ранение в руку. Осколок вырвал ему большой в кулак кусок мышцы из плеча. Это, конечно, очень больно, каждый может это понять, но лучше бы ты раньше не раскрывал свою пасть! Теперь сам себя наказал. Позднее наша рота получила от него письмо из военного госпиталя в Кёнигштейне/Таунус. Там он самым серьезным образом требует, чтобы фельдфебель (Оскар Геллерт) посылал ему из нашего пайка коньяк, сигары и сигареты! Когда фельдфебель показал мне это письмо, я сказал ему: «Дай мне, Оскар, пакет, я кое-что ему пошлю!» Затем я завернул махорку в провонявшую от пота обмотку, а сверх того упаковал маленькую бутылку водки и написал: «С самыми хорошими пожеланиями к выздоровлению, однако по возможности я бы не хотел с тобой встретиться». Это звучало не слишком любезно, но он сам заработал такое отношение к себе. Конец!

16–17 августа 1944 г. Теперь у нас уже нет командира роты, но война продолжается! Мы готовимся к наступлению. Грузовики отправляются назад, в укрытие. Старший лейтенант Шмельтер, командир 2-го батальона, направляется с нами по дороге к Венте. Эта река бежит внизу, в нескольких километрах под нами по склону холма. Мы решительно продвигаемся к ней по свободному пространству, где иван сразу может проследить за каждым нашим шагом. Правда, у нас достаточно оружия для обороны. Однако у русских мощная артиллерия. И опять же эти проклятые летчики, вновь и вновь появляющиеся на своих Ил-2. Чтобы укрыться от них и сохранить жизнь, я заползаю в проходящую по обочине дороги водопроводную трубу. Вмещаюсь в нее с большим трудом. Когда в конце трубы я смог снова увидеть ивана, то с большим трудом сразу же прячусь. Теперь, глядя в бинокль, я наблюдаю за ним и вижу зенитное орудие в кустарнике. Я был бы рад, если бы его там не было. Когда я снова захотел отползти назад, то понял, что это невозможно. Я твердо застрял. Ранец с хлебом и пристегнутой к нему кухонной посудой буквально защемил меня. Теперь я могу ползти только вперед. Человеку должно же все-таки везти! И, когда я вышел на дорогу, меня никто не обстрелял. Однако я перебежал как можно скорее на другую сторону. Слева от меня деревня Гут Силенай и поблизости от нее Гут Курсениай.

17–18 августа 1944 г. Нашей пехоте удалось сегодня дойти до Курсениай. Мы спешим перенести наши тяжелые минометы через поле. Танки другого подразделения и наши штурмовые орудия идут рядом. Танки типа «Тигр» здесь не задействованы. Тяжелые сражения ведутся у местечка Куршенай, однако мы продолжаем идти вперед и приближаемся к Пурвиниай. Теперь противник остается у нас позади, и мы без особого труда занимаем это местечко. Мы постепенно наглеем! Если и дальше станем продвигаться таким образом, то все пойдет по намеченному плану. Таким образом, будем придерживаться девиза: «Тише едешь — дальше будешь». Вплоть до курляндской армии.

19–20 августа 1944 г. Пока мы ночью рассуждаем, как будем двигаться дальше, раздается приказ: «Ожидается атака! Приготовиться к обороне! У нас открытые фланги с обеих сторон, и это может быть опасно!» Мы получаем также приказ по части на сегодняшний день полковника Немарка: «…1-й батальон на бронетранспортерах под командованием капитана фон Басе (из Хагена!) может теперь называться „батальоном львов“. Они дрались, как львы!» Солдаты позднее нарисовали на своих бронетранспортерах, помимо отличительного знака батальона, еще и изображение льва. Иван, пожалуй, заметил между тем, что перед ним что-то происходит. Однако он не знает наших намерений нанести удар и прорваться на север к курляндской армии.

21 августа 1944 г. Мы повернули немного назад, в болотистую местность, чтобы организовать там прочную линию обороны. Русские ведут мощный артиллерийский огонь в ту сторону, где, они предполагают, находятся наши основные силы. Но это не целенаправленный огонь. Однако больше всего мы страдаем от авиации. Русские летчики беспрепятственно хозяйничают в небе и свободно могут бомбить и обстреливать скопления наших войск, танки и грузовые автомобили. Словно они уничтожают осиные гнезда! Иван очень беспокоит нас! Теперь в нашей армии появились танки подразделения 14 с офицерами-танкистами, которые должны помочь нам. Мы с помощью различных транспортных средств отступаем к западу от Куршеная, чтобы остановиться там на отдых, а затем поедем дальше на север. Как только подойдет смена, наш батальон вновь отправится в путь.

22–23 августа 1944 г. Мы узнаем, что танковая группировка полковника графа Штрахвица уже вышла из Доблена. Мы направляемся на встречу с ней в Аук-Доблен. Упомянутые танки начали с дорожного перекрестка Лемкини — Скола готовиться к прорыву на Туккум. Они выехали без сопровождения пехоты и не защищены от атак русских.

25 августа 1944 г. Мы следуем за танками, однако только до упомянутого перекрестка, дальше ехать некуда! Мы никого там не встретили. Лучше опять воспользоваться девизом: «Тише едешь — дальше будешь!» Иван здесь очень активен с его проклятыми «катюшами», целой эскадрильей Ил-2. Русские теперь узнали о наших намерениях связаться с курляндской армией. Мы усердно окапываемся, так как заметили, что противник здесь сильнее, чем предполагалось. Срочно сооружаются огневые позиции, бункера и наблюдательные пункты. Наши потери были очень высоки при прежней попытке атаковать русских. Линия фронта может быть образована только на отдельных базовых участках. За нами скрытно стоят танки, штурмовые орудия и артиллерийские соединения. Теперь мы имеем настоящий «курляндский котел», который неплохо усилен танковой группировкой Штрахвица, но результат будет только в том случае, если мы сможем дойти до моря. Рассчитывая, что русские скоро начнут контратаку, мы стараемся использовать время, чтобы укрепить наши позиции. Недостатка в боеприпасах нет. Итак, выжидаем! То, что наши потери большие, видно на глаз, хотя бы потому, что ощущается острый недостаток офицерского состава. У нас, как я уже писал, выбыл командир роты! Мы, унтер-офицеры и фельдфебели, командуем ротами. Обороняющиеся часто имеют всего лишь от 40 до 50 солдат в батальоне. В качестве командиров батальона функционируют офицеры в чине обер-лейтенантов. Здесь мы создали неплохую линию фронта к западу от Шауляя у Куршеная, в северном направлении западнее Доблена и далее на северо-запад.