В 2017 году - [3]

— Вы не слышали последних экстренных сообщений? — спросил главный синоптик. — Последний оплот капитализма — островок Атазия — исчез с лица Земли. Империалисты проводили испытания мезонного оружия и вот сами себя взорвали… Наша умная машина учла показания сейсмографов и внесла поправки в последний прогноз…

— Ах, вот в чём дело! — вскричал Владимир Иванович. — Понимаю: взрывная волна небывалой силы повлияла на перераспределение циклонов и антициклонов на нашей планете… Мерзавцы! Тем хуже для них. Их песенка спета. И как чудесно, что планета теперь окончательно очистилась от гнили и скверны!..

— Да, — сказал главный синоптик, — а пока этот взрыв на юге Тихого океана несёт с собой огромной силы ураганы и бури. Необходимо послать летающую станцию!

— Это невозможно, — развёл руками дежурный диспетчер. — Она…

Вот тут и позвонил отцу Игорь перед отлётом в Арктику и передал ему то, что сообщила мама. У Владимира Ивановича в глазах застыл ужас. Валя, Нина, Витя — там, в очаге шторма… и он приближается с каждой минутой…

— Константин Николаевич, — растерянно сказал дежурный диспетчер. — А у нашей станции приборы радиоуправления ещё не сделаны…

Действительно, положение было отчаянное. Летающая станция управления погодой была только что построена, она должна была лететь усмирять ураганы, штормы, землетрясения, срочно нести дождь или тёплую погоду, где попросят. И на такой станции людей быть не должно. Человек сидит тут, в институте, за «пультом погоды», и нажимает кнопки, вертит колесики, орудует рычагами. И готово! Мезонная летающая станция делает всё, что ей велено: лезет в самую серёдку урагана, летит над огнедышащим вулканом, спускается в пропасть. Вот такое управление и не было ещё смонтировано!..

— Так полетим на ней сами, чёрт возьми! — заревел Константин Николаевич. — Вы что, боитесь?!

— Не в этом дело, — сказал дежурный диспетчер грустно. — Боюсь не разрешат нам лететь. Ведь риск очень большой.

…И всё-таки они добились своего: им разрешили лететь. Ураганный ветер с размаху кидался на море. По нему ходили огромные валы. Мимо окна машины промчался высоченный водяной столб. Он доставал от моря до самых облаков и стремительно двигался на берег… На экране мелькнуло побережье. Огромный столб смерча срывал крыши с домов, вырывал вековые деревья. Главный оператор спустил на окна чёрные стёкла.

— Пятый! Быстро! Три раза!

Лаборанты орудовали за пультом. Окна, казавшиеся непрозрачными, чёрные окна! — осветились вспышками небывалого огня. Станция встряхнулась как бешеная. Огонь резал глаза даже через чёрные стёкла. Ещё бы — станция излучала мезоны невиданных энергий. И они такое делали со смерчем!..

Когда начальник выключил мезонные молнии и поднялись чёрные стёкла — и буря, и смерч, как по волшебству, исчезли. Море успокоилось. Ярко засияло солнце.

Праздник

Перераспределение циклонов и антициклонов, вызванное неслыханным мезонным взрывом на юге Тихого океана, давало себя знать и здесь. Серая непроглядная слизь ползла по унылому небу. И всё же столица, величавый город-сад, готовилась к празднику. Нет, это ещё не было столетие Великой Октябрьской социалистической революции — оно наступит через три недели. Это был праздник внеочередной, праздник падения последней державы-агрессора, праздник свободы, мира и дружбы народов, праздник великой победы над природой.

Но вот неожиданно восторг вырвался из миллионов грудей — это внезапно распались тучи, и столбы золотистого света косо легли на дома и парки. Золотой коридор всё расширялся, небо засверкало неповторимой своей синевой: солнце садилось в бурном море пурпурного огня, и золотые искры скакали по краям клубящихся и тающих туч.

Над городом медленно плыл Летающий дом — продолговатый купол необычайного сооружения. И за ним в небе тянулся, светлый чистый коридор, всё расширяющийся. Это и была Летающая станция управления погодой — подарок советских ученых своему народу, всему человечеству…

…Вечером в квартире на пятом этаже в столовой зазвенели тарелки и ложки: на стол накрывал Игорь, только что с трудом оторвавшийся от занесения событий дня в «Дневник пионерского отряда». Он сокрушался, что давно остыл обед (машина приготовила его ровно к 16.00), что его опять надо греть; сокрушался, что заказал его «на три персоны», а одна из них осталась с детишками на «Кахетии».

У входной двери весело заурчал звонок. В квартиру шумно входил дед Иван Данилович. Он на днях прибыл из научного городка «Пионерский», построенного в кратере Коперника на Луне.

Итак, обед на три персоны не пропадал даром! Игорь помчался на кухню. Часы пробили 21.00 — чудесный агрегат приступил к подаче ужина. Яичница! Но Иван Данилович сморщил нос… гм… м… На тарелках лежали какие-то почерневшие обугленные остатки вперемешку с белым порошком.

Дед рассматривал «рецепт» Игоря.

— Ай-да повар-грамотей! — громко захохотал он. — Нет, не следят нынче в школе за каллиграфией! Ну, как можно так писать? Не разберёшь «сало» или «соль», а «молоко» на рыбьи «молоки» смахивает… А машина, братец ты мой, хоть штука аккуратная и послушная, да вот собственного рассуждения не имеет. Думать — человек должен…