Узы любви - [21]

— Я мог бы овладеть вами сейчас. Вы понимаете это?

Она чуть кивнула головой.

— Но я не намереваюсь делать этого. По крайней мере, сейчас, — он поднял свои руки и больно вцепился пальцами в ее плечи. — Я хочу лишь, чтобы вы знали, я могу покорить вас, несмотря на то, что на мне цепи. Все-таки, я мужчина. Вы можете сделать так, что меня выстегают плетью или бросят в какую-нибудь грязную и темную дыру и будут держать там две недели на хлебе и воде.

Ее глаза расширились, и она начала было говорить, но его пальцы впились в ее плечи еще глубже и больнее, и он сказал:

— Замолчите! Слушайте меня! Вы можете наказать меня за то, что я оскорбил ваш нежный слух бостонской великосветской дамы. Но я могу обладать вами, сломать вашу волю, заставить вас подчиниться. Ваше богатство, положение, ваши холодные манеры не спасут вас, — его слова вылетали у него изо рта короткими и твердыми сгустками звуков, он стал задыхаться, словно пробежал большое расстояние. — Помните это! Если я приму решение и захочу вас, вы будете моей!

Он отпустил ее и, повернувшись, широкими размашистыми шагами пересек комнату. Подойдя к двери, он отпер ее и ушел. Кетрин, обессиленная, опустилась на пол, колени у нее были словно из ваты. «О Боже милостивый!»

Через несколько секунд она поднялась, выбежала в смежную комнату, накинула плащ и шляпку и стрелой вылетела из конторы.

Глава 4

— Мисс Кейт, с вами все в порядке? Мисс Кейт? — Педжин взывала через закрытую дверь спальни.

Вошла в дом Кетрин стремительно и тотчас же бросилась наверх в свою комнату, словно ее преследовали все исчадия ада. Очутившись в своей комнате и надежно заперев дверь, она без сил опустилась в кресло-качалку. Педжин, встревожившись, пришла узнать, в чем дело, но обнаружила дверь запертой. Кетрин, оцепеневшая от ужаса пережитого, сидела в кресле, даже не замечая, что на ней все еще надеты плащ и шляпка.

— Да, Педжин, — найдя в себе силы, наконец, ответила она. — Пожалуйста, дай мне побыть одной. Все в порядке.

Откинувшись назад, Кетрин стала медленно раскачиваться. У нее в голове метались обрывки случайных, не связанных друг с другом, противоречивых мыслей. Его дыхание, обжигающее ее ухо. Запах его мужского тела. Слегка соленый привкус его губ. Она закрыла в ужасе рот ладонью. Неужели мужчины всегда целуют женщин так? Стал бы настоящий джентльмен целовать леди таким образом? Нет. Ни в коем случае. Это было страшно унизительно. Без сомнения, именно поэтому с южанином нельзя оставаться наедине женщине. Они грубо хватают женщин, лапают, целуют и… и что? Они насилуют! Вот о чем шептались бостонские матроны, когда думали, что она их не слышит! Но об этом они не могли сказать ей, незамужней. Именно этим и пугал ее он! Но что это такое? Ей было неведомо, что это.

Должно быть, это что-то подразумевает такие поцелуи, пылкие, всепоглощающие, и, наверное, при этом возникает внизу живота горячее, такое особое чувство, которое она испытала. Изнасилование, должно быть, похоже на то, что обычно мужчина делает с женщиной в первую брачную ночь. Это она знала, но будучи девушкой, воспитанной в строгих викторианских нравах своей эпохи, она не знала и не решалась спросить, что же именно происходит между мужчиной и женщиной, и, конечно же, никто ей об этом не рассказывал.

В постель ложатся с мужем, мужья целуют жен, но целуют ли они их подобным образом? Ей было трудно это представить. Вероятно, такой поцелуй отличается от обычных поцелуев, как изнасилование отличается от обычных отношений между мужем и женой. Если бы он изнасиловал ее, то жизнь ее была бы погублена, это она шала наверняка. Ее перестали бы принимать в приличном обществе, и ей бы пришлось все время проводить дома с тетей Амалией из-за боязни высунуть свой нос наружу, и у нее был бы ребенок, ведь таковы всегда страшные последствия этого рокового для любой девушки события.

Слезы начали струиться по ее лицу. Почему он хотел причинить ей боль? Почему он ненавидит ее до такой степени, что хотел погубить ее будущее? Ему сделали больно, наказали его плетьми и бросили в грязную одиночную камеру. Очевидно, он решил, что это была она, кто попросил тюремщиков наказать его таким образом. Но почему он счел, что она их просила? И почему… почему при мысли о его глазах, его хрипловатом голосе, его сильных загорелых руках внутри нее возникали какие-то дрожь и тепло? Ничего не понимая, она заплакала, и рыдания долго сотрясали ее тело.

* * *

Два дня она не ходила на работу, сказавшись больной. Эти два дня она провела в крайней тревоге. Что она должна предпринять? Она решила бросить работу. Папа, конечно, будет расстроен, и ее жизнь будет скучна, но в любом случае, это лучший выбор, нежели очутиться опять лицом к лицу с ним и жить в постоянном страхе, опасаясь его нападения.

Временами ее охватывали гнев и ярость: как он посмел считать ее столь мстительной, что вообразил себе, будто это она решила через тюремщиков причинить ему страдания в ответ на его грубость и вызывающее поведение по отношению к ней. Ей хотелось побежать на верфи и сказать ему о том, что он ошибается в своем мнении. Но будет трусостью не вернуться в контору, решила Кетрин. Она никогда прежде не уклонялась от борьбы. Ей необходимо вернуться, она не может позволить ему думать, что он ее победил.