Узурпатор - [64]

На четырнадцатый день они прибыли в Лозвит. Над городком нависали, поднимаясь до неба, пики Лозин.

Вблизи горы выглядели устрашающе. Здесь они были еще выше, чем у Высокой Крепости, и казались каменной стеной, подпирающей небосвод. Луга, окружавшие город, и деревья, которыми поросли низкие склоны, были уже укутаны снегом. Лишь изредка черные сучья прорывали его ослепительный покров. Над ними высились голые скалы, слишком отвесные, чтобы на них удерживался снег, — казалось, когтистая лапа оцарапала белоснежные стены. Пики Лозин терялись в белом тумане, словно врастали в облака. Нет, никакая сила не могла преодолеть эту преграду. Отсюда, от Лозвита, перевал не был виден. Казалось, несокрушимая стена разделяет Тамур и Белтреван.

Уинетт и Кедрин шли рука в руке по улицам города. Снег набивался в сапоги, ледяной воздух щипал щеки. Здесь пригодилось все зимнее снаряжение, которое Уинетт получила от Ирлы. Кутаясь в теплый плащ, Сестра мысленно благодарила супругу правителя. От грозного великолепия гор веяло холодом. Зато Кедрин чувствовал себя, как дома. Ему не раз случалось бывать в этих местах, к тому же он родился и вырос в Тамуре. И холодная красота Лозин, и суровые зимы были ему не в диковинку. Куда больше его волновало другое: они приближались к цели своих поисков. Однако Тепшен настоял на том, чтобы сделать остановку.

— Прежде чем взбираться в горы, надо дать отдых лошадям, — сказал он.

Кедрин согласился. Это была возможность развлечь Уинетт, показав ей Лозвит.

Городок притулился на краю леса. Низкие домишки с плоскими крышами строились из дерева и отапливались деревом. Ярко выкрашенные балконы нависали над узкими улочками, которые то и дело огибали коровники и амбары.

— По весне, — сообщил Кедрин, — стада начинают перегонять в горы — все выше и выше, по мере того, как с горных пастбищ сходит снег. Там они пасутся до самой зимы, а потом все начинается в обратном порядке. Трава оказывается под снегом, и скот гонят на нижние склоны, где можно найти корм и укрыться от непогоды.

Они шли мимо замерзшего пруда. На льду катались ребятишки, в воздухе звенели крики и смех. Им вторили переливы колокольчиков — зимой жители Лозвита разъезжали на санях, запряженных лошадьми. Этот славный гостеприимный городок радовал одним своим видом. Столько дней прошло в пути, а впереди — снова путь, полный опасности… эта короткая передышка была как нельзя кстати.

Двери постоялого двора, где они остановились, были открыты для гостей во всякое время дня и ночи. В очаге общей комнаты пело пламя. Трубы были расположены так хитро, что тепло нагретый воздух отапливал спальни. Как хорошо было сидеть в тепле и уюте, слушая, как снаружи беснуется метель! Снегопады случались по ночам. Наутро горные склоны над поселком становились розово-золотыми, а на закате снег заливало зловещим пурпуром. Уинетт поймала себя на мысли, что не отказалась бы пожить в предгорьях Лозин. Здесь светлее и не так сыро, как в долине Идре, где находится Высокая Крепость. В городке жили две Сестры, Целительница и Наставница. Встреча была вдвойне радостной: обе знали Уинетт еще по Эстревану, и она почувствовала почти сожаление, когда Тепшен Лал объявил, что отдыху конец. Пора было продолжать путь, пока перевалы не завалило снегом.

— Дорога станет хуже, — предостерег кьо. — Тропа идет в горы, ее постоянно заметает. Фединская Крепость стоит у входа на перевал. Когда мы ее минуем, зима покажет всю свою силу.

— Как долго мы пробудем в горах? — поинтересовалась Уинетт.

— Если нас ничто не задержит… думаю, восемь или девять дней, — ответил Тепшен.

Уинетт отвернулась и посмотрела в окно. Разговор происходил в общей комнате. Толстый серп луны слабо подсвечивал вершины гор, и их силуэт выглядел зловеще. И им придется перебираться через это нагромождение камней и льда… При этой мысли Уинетт содрогнулась.

Кедрин сжал ее руку.

— В Белтреване будет легче.

Уинетт улыбнулась, отгоняя тревогу. Но ей по-прежнему казалось, что из-за неприступной белой стены исходит затаенная угроза — словно она чувствовала, как Эшер пытается прорваться сквозь преграду, воздвигнутую Госпожой.

— Постарайтесь выспаться, — промолвил Тепшен. — Выходим на рассвете.

Никто не возражал. На следующее утро, когда солнце уже поднялось, весь отряд собрался во дворе гостиницы. День снова обещал быть ясным, хотя всю ночь шел снег. Зима приближалась, грозя заступить им дорогу. Медлить не стоило. Один за другим принц и его спутники покидали двор гостиницы. Хозяин, вся его родня и слуги столпились во дворе, наперебой желая им доброго пути. Тепшен замыкал строй, ведя под уздцы двух крепких вьючных лошадок, которыми успел обзавестись.

Слепота Кедрина не была помехой, пока ровные лужайки не сменились лесом. Подъем становился все круче. Между деревьев громоздились высокие сугробы, которые то и дело сползали на тропу, и лошади пробивались сквозь них, вздымая облака сверкающей снежной пыли. Порой воины по очереди выходили вперед, чтобы протаптывать проход. Кедрин с Уинетт пристроились в хвост процессии. Кешский скакун ступал осторожно, словно плыл по снежному коридору. Ехать, держась за руки, больше не удавалось. Сестра могла лишь предупреждать Кедрина, если видела низкую ветку или яму. Ближе к полудню она убедилась, что на Лозинах не всегда можно доверять глазам. Склон, только что казавшийся гладким и пологим, оказывался головокружительной кручей. Не раз тропа проходила по узким карнизам, по самому краю отвесных обрывов, или по изломанным гребням, где неосторожного ждала незавидная участь. Несколько раз Тепшен Лал привязывал к уздечке веревку и, не обращая внимания на протесты своего скакуна, вел его вверх по склону. Тем временем наступили сумерки, а отряд, казалось, прошел совсем недалеко.