Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [74]

Учитывая суровое обращение дома и отсутствие поддержки родителей, такой ребенок тянется к другим «трудным» подросткам в окружающем сообществе. В конце концов, близость их интересов выливается в формирование банды, у всех членов которой имеется аналогичная склонность считать себя во всем правыми, а других людей рассматривать как противников и даже врагов – все, что у них было еще до объединения. Поэтому участие в банде только усиливает ощущение себя как жертвы, одновременно давая моральную поддержку и оправдание дракам с предполагаемыми врагами.

Родители детей с отклонениями в поведении часто выказывают такие же расстройства мышления, что и их дети. У них наблюдаются тенденции интерпретировать обычные, но несколько досаждающие виды поведения нормально развивающегося ребенка как вдруг возникающие «приступы» активности или капризничания, попытки манипулировать или просто назло докучать. Более того, некоторые действительно неприятные и нежелательные привычки и действия – небрежность, неряшливость, непослушание, вызывающее поведение – могут рассматриваться родителями как проявления формирующегося дурного характера, а проблемы со школьной дисциплиной – индикатор того, что «он стал испорченным ребенком». Поэтому, принимая во внимание устоявшиеся и пропитанные враждебностью убеждения и примеры межличностных взаимодействий, неудивительно, что поведение ребенка со временем становится все хуже.

То, как ведет себя ребенок, иногда поражает прямо в сердце особо чувствительных родителей. Например, мать, боящаяся быть непривлекательной и нелюбимой, может интерпретировать непослушание ребенка как личное неприятие. А отец, приверженный к порядку и тому, что у него должно быть «все под контролем», может воспринимать точно такое же непослушание как удар по его собственному воображаемому имиджу мачо. В обоих случаях чувства родителей оказываются задеты, что, в свою очередь, ведет к их излишнему раздражению и гневу, направленным на ребенка.

«Защита с помощью нападения» и психопаты

К насильственным действиям прибегают очень разные люди; хотя их поведение внешне кажется похожим, стоящие за этими актами психологические мотивы и структуры могут быть полярными. Это особенно очевидно при сравнении людей, которые реагируют насилием только в определенных провоцирующих их ситуациях, с теми, для кого умышленное насилие является образом жизни. Относящихся к первой категории можно назвать «реактивными агрессорами» (или социопатами), ко второй – психопатами (или закоренелыми антисоциальными личностями).

Рассмотрим пример серьезного «реактивного агрессора» – историю Билли. Свой первый тюремный срок он получил после нападения и драки в баре с одним из собутыльников. То, что началось как обычный спор на почве политических тем, вылилось во взаимные оскорбления, а затем – обмен ударами кулаков. В драке Билли здорово досталось, и он вернулся домой крайне взвинченным, можно сказать, в разъяренном состоянии, будучи одержим инцидентом. Он достал пистолет, вернулся в бар и выстрелил в своего обидчика, к счастью, не убив его. Отсидев шесть лет, он получил свободу благодаря примерному поведению с обязательством регулярно отмечаться у полицейского, ответственного за работу с условно-досрочно освобожденными правонарушителями.

Тот насильственный акт может быть объяснен с позиций, учитывающих его склонность к насилию, а также его убеждений и внутренних установок, предполагавших, что насилие – допустимый инструмент защиты шаткого представления о самом себе. Подвергшись предполагаемым (по его личному восприятию) оскорблениям в баре, он испытал катастрофическое падение самооценки, почти до состояния клинической депрессии. Так как применение простой грубой силы не привело к «капитуляции» противника в баре, Билли решил, что лучше всего его наказать и восстановить свою поруганную честь, пристрелив наглеца. Для Билли творимое насилие несло важный смысл: он не слабак, ему «не слабо», и он не потерпит неуважения к себе.

Еще более четкая картина психологических проблем Билли проявилась, когда после освобождения из тюрьмы ему предстояло явиться в полицию для регистрации. Непосредственно перед явкой он был возбужден и чувствовал себя готовым к драке. Ожидание встречи с офицером полиции подчеркнуло его особую чувствительность: во власти полицейского был контроль над ним; Билли окажется униженным подчиненным положением и будет чувствовать пренебрежение к себе; ему все время будет угрожать перспектива вернуться в тюрьму. И в самом деле, после явки в полицию он ощутил себя ослабленным, подчиненным, загнанным в угол. Его ответом на это стал позыв дать каким-либо образом отпор, что могло восстановить в нем чувство собственной силы и сбалансировать (в его сознании) отношения. Однако он смог удержать себя в рамках, помня о возможных катастрофически негативных последствиях.

Когда Билли ушел от надзирающего офицера, он ощутил сильное внутреннее напряжение; его переполняло чувство враждебности, поэтому он решил немного выпить, чтобы «расслабиться». Между тем, навязчивые мысли о том, что все его унижают, не удавалось выкинуть из головы. И Билли опять ввязался в драку в баре, когда почувствовал, что один из посетителей уничижительно отнесся к нему. Он ощущал необходимость наказать любого, кто его оскорбляет. Билли двинул тому мужчине в зубы, в результате его «оппонент» отступил и ушел из бара. Билли чувствовал себя триумфатором. Таким эффективным действием он оказался способен противостоять своим неприятным ощущениям. Напряжение испарилось, он не был бессильным слабаком или кем-то неполноценным. Насильственный акт оказался эффективным средством восстановления его самооценки и ощущения того, что «он может» (конечно, временно), нейтрализации негативных эмоций.