Узники неба - [24]

Но долго жаждать крови своего товарища отрочества, который, к тому же, не проявлял ни малейшего желания продолжать драку, было невозможно. Наконец Рааб справился с обуревающими его чувствами.

— Все на борт, — коротко сказал он, повернулся и зашагал к «Пустельге»; взявшись за свисающую веревку с узлами, он начал подниматься, используя для этого только слабо дрожавшие руки, которые, казалось, стали вдвое сильнее.

Через некоторое время, когда они были уже в пути, он пожалел, что ударил Бена. Это ничего не доказывало, а только показало его уязвимое место и ненависть ко лжи об отце. Но что еще он мог сделать?

Сжимая перила обеими руками, он стоял чуть наклонясь вперед, и всматривался в ту сторону, куда носовая лампа отбрасывала тусклый свет. Бен на корме мрачным голосом отсчитывал ритм, стараясь показать себя более обиженным, чем есть на самом деле. Когда он поднялся на борт, Рааб заметил, что в одном уголке его рта была маленькая струйка крови. Но в прежние годы Рааб и большинство других молодых людей получали много подобных ударов в юношеских играх или полусерьезных драках.

Конечно, Бен не часто принимал участие в таких приключениях.

Гребцы покрякивали от прилагаемых усилий. Казалось, они тянули весла на пределе своих возможностей. «Пустельга» была слишком уязвима, слишком беспомощна в ловушке этого длинного тайного прохода. Он спросил экипаж, не хотят ли они остановиться и поесть сэндвичей, но оказалось, что все, как и он сам, хотели скорее выбраться отсюда.

Выход из тоннеля был, по крайней мере, импозантный: не очень широкое вертикально поднимающееся отверстие, возникшее в результате каких-то катаклизмов, в котором протекающий здесь ручей падал вниз на милю глубины. Шум водопада был таким оглушающим, что Раабу приходилось отдавать свои приказы жестами. Слабые гребки веслами очень медленно — в три раза медленнее, чем должно было быть при нормально накачанном газовом баллоне — поднимали «Пустельгу» вверх.

Рааб постоянно думал о том, что может случиться, если наверху их поджидают вражеские блимпы. В свете второй, самой яркой луны (когда они приблизятся к выходу, он, конечно, погасит лампы) «Пустельга» станет жалкой мишенью. Если гарпуны сразу пронзят ее газовый баллон, им не придется даже тратить стрелы — падение вниз по этой черной оглушающей трубе, по которой они в данный момент поднимались, успешно завершит начатое ими дело.

Но врагов не было. Они медленно поднялись в лунном свете и прежде чем дали себе возможность расслабиться, выровнять дыхание, предоставить отдых болевшим спинам и пожевать сэндвичи, полчаса неистово гребли, стараясь как можно дальше уйти от этого места. Рааб тоже сидел на весле рядом с Поки Рейджером. Немного отдохнув, они продолжили свое путешествие, но в более терпимом ритме. На этой высоте воздух был примерно такой же, как дома.

К восходу солнца они почти добрались до известного Раабу укрытия, где можно было отдохнуть, постирать одежду и пополнить свои запасы.

7

Держась в тени каменного утеса, Рааб внимательно изучал долину, к которой привел «Пустельгу». Крутые стены, которые, вероятно, были кратером древнего вулкана, образовывали яму около полутора миль в диаметре и почти полмили глубиной. Река, когда-то пробившаяся сюда, образовала озеро, принесла слой почвы, осевший на дне, а когда нашла себе другое обходное русло, предоставила озеру возможность подпитываться из небольших местных ручейков. Озеро сжалось до нескольких сотен ярдов в диаметре и обнажило плодородную почву, которая в избытке получала солнечное тепло, если не считать участка вдоль южного утеса, где почти всегда лежала тень.

Здесь в неторопливой поступи времени природа воссоздала траву, деревья и другую растительность. Возможно, этому содействовали и вездесущие, которые неумышленно переносили прицепившиеся к лапам семена растений, насекомых и всякую всячину из других районов. В конце концов на этой щедрой экологической базе обосновалась другая местная фауна, приспособившаяся к этой высоте и к здешнему климату. Рааб знал, что здесь были, по крайней мере, два земных вида, одичавших после первой высадки колонии и выживших в конкуренции с целым спектром вездесущих форм жизни Дюрента. Это были полосатые кошки и чайки, которые, очевидно, нашли здешнее окружение более гостеприимным, чем морское побережье (правда, на маленьких островках вдали от берега чайки тоже нашли пристанище). К разнообразной фауне Дюрента чайки добавили недостающие ей перья.

Сейчас в эту долину Рааба привлекало не обилие животной и растительной пищи, а то, что здесь было укромное место, не видимое с воздуха, куда он мог спрятать «Пустельгу». Это была каверна, расположенная в основании бросающего глубокую тень южного утеса. Высота ее от пола до каменного свода потолка составляла шестьдесят — семьдесят футов и, по крайней мере, на сотню футов она углублялась в утес, что позволяло укрыть здесь гораздо больший блимп. Высокие деревья с прямыми стволами и круглыми листьями росли так близко к каверне, что полностью закрывали ее своими вершинами; они создали такой эффективный экран, что даже ночью там можно было разводить огонь, не опасаясь быть обнаруженным.