Узник зеркала - [10]

— Вовсе нет, — невольно вырвалось у Марики. Она подумала о таборе, привычной кочевой жизни, кибитках, вечерах у костра, и ей стало горько, что ничего этого больше не будет.

— Ты думаешь, у тебя нет выбора? Ошибаешься. Подойди к жерновам, и ты в этом убедишься, — мельник поманил девочку.

Глеб шагнул за ней, но мельник отстранил его:

— Перед выбором каждый остаётся один. Толстяк щелкнул пальцами и исчез вместе с Марикой. Глеб озирался, не понимая, куда они могли подеваться. Ему было невдомёк, что и мельник, и Марика по-прежнему находятся здесь, лишь переместились в другое время.

Для девочки на мельнице тоже ничего не изменилось. Всё так же мерно крутилось мельничное колесо, всё также скрежетали жернова. Но только теперь она была один на один с чудным мельником, в руке которого чернильными каплями поблёскивали аметисты.

— Что ж, выбирай. Ты можешь вернуться назад в табор, как если бы ничего не произошло.

— Правда? Тогда зачем выбирать? Я хочу к своим! — пылко выпалила Марика.

— Погоди, ты не дослушала до конца. Если ты вернёшься, то навсегда потеряешь свой дар.

— Зачем мне такой дар? Я хочу забыть его, — без колебаний заявила девочка и тут же прикусила язык, испугавшись, что духи, пославшие ей дар, ещё больше рассердятся за неблагодарность.

Мельник улыбнулся и заговорщически подмигнул девочке:

— Что ж, будь по-твоему, ты вернёшься в табор и забудешь о встрече с принцем и о том, что когда-то была здесь.

Прежде чем бросить аметисты на жернова, он пересыпал их с одной ладони на другую, любуясь плавной формой искусно обточенных камней.

— Стой! — выкрикнула Марика.

Только теперь она поняла, какой нелёгкий выбор стоит перед ней. Ей отчаянно хотелось вернуться домой, но не значило ли это предать Глеба?

— Что станет с ним? — спросила она.

— С глаз долой — из сердца вон. Пусть тебя это не печалит. — Мельник беззаботно махнул пухлой рукой.

— Он мне как брат. Я должна помочь ему и не хочу его забыть.

— Нет уж, выбирай что-то одно. Или ты возвращаешься, или идёшь вместе с ним. Только учти, дорога будет нелёгкой.

— Тогда я и вовсе не могу бросить его. Двоим легче, чем одному, — упрямо сказала маленькая цыганка и, не давая себе времени передумать, оттолкнула руку мельника от жерновов.

Аметисты брызнули в разные стороны и рассыпались по полу, закатившись в щели. Марика испугалась, что мельник рассердится, но толстяк лишь обескураженно посмотрел на пустую ладонь.

— Вот теперь ты в самом деле сделала свой выбор, и ничего уже не изменить. Пришла очередь твоего друга, — сказал он и как сквозь землю провалился.

В следующий миг он появился рядом с Глебом.

— Где Марика? — с беспокойством спросил мальчик.

— С ней всё в порядке. Она знает, чего хочет. А вот что выберешь ты? Твой брат только наполовину человек, а наполовину — порождение магии. Достаточно стереть память о нём, как магическое Зеркало будет уничтожено и чары пропадут.

Александриты памяти заманчиво вспыхивали на ладони мельника зелёными огоньками.

Предложение застало Глеба врасплох. Он и не мечтал, что всё окажется так просто.

— Тут нечего выбирать. Я желаю этого больше всего на свете! — пылко воскликнул Глеб.

— Какие вы оба нетерпеливые, никогда не можете дослушать до конца, — покачал головой мельник. — Стерев память о Гордее, ты уничтожишь в нём всё человеческое. Но у тебя есть выбор: ты можешь спасти его, уничтожив колдовскую половину, и тогда он станет обычным человеком.

Мальчик задумался.

— Что я должен для этого сделать?

— Отправиться по ту сторону Зеркала, но этот путь опасен, и ты можешь сам оказаться в плену у Зеркала.

— Нет уж, покорно благодарю. Мой братец был порядочной свиньёй. Я не стану рисковать из-за него жизнью.

— Мудрое решение. К тому же если ты его освободишь, неизвестно, чего от него ожидать, — кивнул мельник. — Итак, ты вернёшься во дворец, исцелишься от колдовства и навсегда забудешь и о нашей встрече, и обо всём, что с этим связано, — пообещал мельник.

Александриты в его руке приобрели красноватый оттенок. Глебу стало немного не по себе, будто он подписал Гордею приговор, не давая ему шанса вернуться, но не приносить же себя в жертву мнимому брату. И тут он вспомнил о маленькой цыганке, которая многим пожертвовала ради того, чтобы помочь ему.

— А Марика? О ней я тоже забуду? — спохватился Глеб.

— Ей не привыкать самой заботиться о себе, — беспечно заявил толстяк, готовый высыпать александриты на безжалостные жернова.

— Подождите! — воскликнул Глеб. — Можно, я сделаю это сам?

Брови мельника удивленно поднялись, но он не стал возражать и осторожно пересыпал самоцветы в пригоршню мальчика. Глеб мгновение любовался игрой огней на строгих отточенных гранях, а потом неожиданно распахнул окно и вышвырнул камни наружу. Александриты вспыхнули в лунном свете чистыми зеленоватыми огоньками и затерялись в снегу.

— Что ты натворил? Теперь я не могу исполнить твоего желания и перемолоть твои воспоминания, — отдуваясь пухлыми щеками, недовольно проворчал мельник.

— Вот именно. И теперь у меня нет выбора. Я иду спасать братца, даже если он не стоит того, чтобы из-за него рисковать головой.

Откуда ни возьмись появилась Марика. Юный принц и маленькая цыганка с такой радостью кинулись друг к другу, будто встретились после долгой разлуки. Их веселье было таким заразительным, что краснощёкий мельник басовито расхохотался.