Узник - [13]

— Я прослежу как он придет в себя, отпою его лучшими зельями, и он будет в форме уже в ближайшее время, — продолжил поверенный, и поднялся. — Не беспокойтесь.

Эдвин вновь остался один, и если первое время в камере одиночество его могло тяготить, то сейчас он даже рад был остаться один. С непривычки слишком много встреч он провел.

«Лучше поспать», — решил Эдвин.

Стоило ему лечь на матрас, как сон пропал. Обычная проблема людей, которые волнуются, или которые не слишком устали.

— Что я могу предложить суду? — задался вопросом Эдвин. — Данные о городе, о существах… все это и так у них есть. Я не удивлю их ничем из того что видел… или…?

Эдвин вскочил на ноги, и принялся наворачивать круги по своей небольшой камере. Ходил он молча, ведь даже у стен могут быть уши. В его же положении, лучше не рисковать такой информацией.

Загляни какой неизвестный в камеру через несколько часов, он бы всерьез мог принять Эдвина за сумасшедшего. Молодой человек ходил от стены к стене, бормотал что-то неразборчивое себе под нос, время от времени выкрикивая ругательства.

Весьма странный и неприглядный процесс размышлений закончился через несколько часов, когда Эдвин придумал несколько вариантов развития событий. Можно было продолжить и дальше, но ему не хватало самого главного — знания законов. Нельзя строить планы на будущее, если не знаешь точно, как закон отреагирует на твои заявления.

— Значит подождем защитника, с ним у меня будет долгий разговор, — успокоился Эдвин. — Очень хочется надеяться, что сработает.

На этот раз сон пришел быстро, и в нем, как и много дней до этого, Эдвин вновь стоял на арене против Освальда.

Глава 5

Если задуматься, то по песку очень неудобно ходить. Он слишком мягкий, чтобы от него можно было хорошо оттолкнуться, в нем утопают ноги. Не по колено, само собой, но даже погружение сапога на пару сантиметров затрудняет движение. Эдвин поднял голову. Вокруг слышны крики толпы, которые сливаются в фон. Толпа простых граждан империи прыгает на своих местах и выкрикивает слова поддержки дуэлянтам. Выше них расположен ложи, где сидят аристократы. Им не к лицу вести себя столь несдержанно, но и они, он уверен, негромко обсуждают предстоящий бой. Смертельный бой. Где-то там должны быть и его болельщики — куратор Ф. Терри и мисс Картер. Во всяком случае он надеялся, что она болеет за него. Или вообще не смотрит бой.

«Это же сколько он людей сюда согнал… не могли они сами добровольно прийти, только не на дуэль двух недавних выпускников. Хочет показать свой триумф. Я должен стать примером…»

У Эдвина вспотели руки. Готовился к этому бою он старательно, но Освальд был слишком уверен в себе, когда вызывал на поединок. Лучшие учителя, сильнейшие заклинания… вот только Освальд не спал в лесах с тварями, не охотился на темных магов, и точно не вступал в бой с личем. Эдвин пережил то, от чего аристократ обделался бы от страха, потому что надменность не поможет в реальном бою.

«Нельзя так нервничать», — принялся успокаивать он себя. — «Это путь к поражению. Спокойней, Эдвин. Разделаешь его как орех, даже убивать не станешь… наверное. Затем сходишь на свидание, и продолжишь жить своей жизнью».

Но легко сказать «нельзя нервничать». Чтобы чем-то себя занять, а не стоять и потеть, он помахал рукой трибунам, от чего та взревела еще громче, а затем наклонился, и взял в руки горсть песка, которую хорошенько втер в ладони. Красивый, но бесполезный жест. С другой стороны, если вдруг дойдет до схватки на холодном оружии, в дуэли магов-то, рукоять из ладони не выскользнет. Хотя… почему она должна выскользнуть? Материал не дешевый же использован…

«А вот и Освальд появился. Вышел расслабленно, даже вальяжно. Слишком ненатурально, люди так не ходят. Наверняка залился всеми зельями, включая запрещенные по самую макушку…»

— Ваша честь! — вскочил прокурор с места. — Я возражаю!

— Кто бы сомневался, — лениво высказался Мейсон со своего места. Подниматься на ноги защитник мага посчитал выше своего достоинства. Несколько человек негромко хохотнули.

— Тишина в суде, — спокойно ответил судья. — В чем суть возражения?

Первое слушание началось бодро. Эдвина усадили за отдельный стол, принесли и поставили перед ним артефакт, и задали несколько очевидных вопросов, чтобы проверить его работу: «Вы маг? Вы женщина? Вас зовут Эдвин?». Дождались белого свечение и красной вспышки на очевидном вранье, и отдали его на растерзание прокурору. Вот только тот не знал, с кем связался.

Прокурор готовился, защитник Эдвина, страдающий то ли от похмелья, то ли от недостатка сна сидел на своем месте и клевал носом. В зале суда на первом слушании не было никого лишнего. Три представителя от дворян, чья честь, по их мнению, была задета. Столько же представителей от академии, на случай вопросов про время учебы. Наличие куратора вселяло в надежду. Да и всегда было известно, что как бы академия не относилась к студентам во время обучения, она всегда защищала их от остальных. В центре между тройками сидел судья. Пожилой человек, по словам Мейсона карьеру он уже заканчивал, и был достаточно обеспечен. Славился своими имперскими взглядами и неподкупностью. То есть был нейтрален для обеих сторон.