Узник «Черной Луны» - [22]
– Кинах, строй роту! – с тихой яростью произнес Хоменко.
– Рота, строиться у штаба! – сорванным голосом скомандовал Кинах.
В окопах началось ленивое, неторопливое движение. Слышался негромкий мат, ворчание, звяканье оружия, кашель; люди брели понуро, с одинаковыми серыми, выстуженными лицами. Я тоже пошел вслед за всеми, кляня судьбу, комбата Хоменко, опоновцев, приднестровские дожди, смердящие подвалы, призрачных женщин и раздраженных мужчин. Я уже не любил воинскую дисциплину, тем более в таких проявлениях.
Один автомат я повесил себе на плечо, остальные так и остались валяться на дне окопа.
Пахнуло горелым мясом: сладко и тошно. «Аврора» догорала, по-черному дымили колеса.
Люди неохотно выстроились в две шеренги. Получилась дуга, которая фокусировала и направляла всю отрицательную энергию как раз на комбата. Но ему было абсолютно наплевать. Выглядел он озлобленным, но свежим. Юрчик со скованными руками понуро стоял и боялся поднять голову на Хоменко. Крупные капли пота стекали по его лицу, и все, несмотря на дождь, видели, что это липкий пот сопротивляющегося смерти организма Юрчика, ныне предателя и труса. Мокрый чуб налип ему на глаза, он машинально и безуспешно дергал головой.
– Это трус и подлец, – рычал комбат, жестикулируя рукой с растопыренными пальцами. Порой эта рука замирала, и тогда казалось, что следующий нервный импульс резко перевернет ее большим пальцем вниз, в землю, фатально решая судьбу, как когда-то в Древнем Риме. – Этот негодяй бросил всех вас. Он опозорил нашу гвардейскую честь! – продолжал выкрикивать комбат слова-пули, слова-стрелы, слова-ножи, которые впивались в тело, в душу бедного Юрчика. – В боевой обстановке это самое тяжкое преступление. У нас нет штрафных батальонов, нам некогда возиться с такими тварями. Такие ублюдки не смогут защитить наш край от врага. Если мы будем прощать трусость, то завтра же здесь будут опоновцы, «барсуки», волонтеры и всякая прочая сволочь. Народ не простит предательства наших интересов. А враги повесят нас по всему берегу Днестра… – Он повернулся к Юрчику, тот был уже в полубеспамятстве. – Говори мне, всем своим бывшим боевым друзьям: почему бросил позиции?
Юрчик молчал, тяжело дышал, потом медленно поднял голову, посмотрел на строй. Наверное, вместо лиц он видел сейчас размытую серую полосу.
– Отвечай своим товарищам, засранец! – рявкнул комбат.
– Шо – язык потерял? – Один из охранников ткнул Юрчика стволом в бок. – А ну, открой рот!
– Дядю Витю когда, Опанасенко… Голову… – У Юрчика перехватило дыхание, он умолк, затравленно глянул на Хоменко, понимая, что не в силах больше вымолвить ни слова в свое оправдание.
– Что ты мне мозги компостируешь? Дядю Витю… Тетю Маю… Детский сад! Ты же гвардеец или выблядок сопливый? Это говорит человек, который призван защищать Приднестровье! Я предупреждаю всех: мы воюем, мы будем терять своих боевых друзей. Мы будем хоронить их, изувеченных, геройски погибших. Каждый из нас может завтра погибнуть. Но трусов я буду уничтожать.
Он повернулся к Юрчику. Несколько мгновений смотрел на него мрачным тяжелым взглядом, словно подзаряжая свою ненависть.
– В общем, говорить больше нечего. Все ясно. Оправдания тебе быть не может… Рас-стрел! – глухо, но четко произнес комбат.
И от этого громоподобного слова Юрчик дернулся всем телом и тонко, по-щенячьи взвыл. Строй дрогнул, съежился, будто от порыва черного ветра.
– За что – парень-то молодой, растерялся…
– Кто это сказал? – Хоменко вперился взглядом в дугообразный строй.
– Я! – Седой мужчина лет сорока шагнул из строя.
– Повторяю для глухих: рас-стрел за трусость и попытку дезертирства.
– Товарищ комбат, – подал голос Кинах. – По первости простить бы его. Испугался он и сбежал не по трусости. Опанасенко на его глазах… Голову разнесло… Женился парень неделю назад, девчонка молодая не вынесет, мать опять-таки…
– Молчать, Кинах! Сопли размазываешь. Здесь действуют законы военного времени… И я еще с тобой поговорю на эту тему… – Он повернулся к охранникам: – Ведите его!
Те взяли Юрчика с двух сторон, повели в сторону развалин метеостанции. Тот рванулся к Хоменко:
– Товарищ подполковник! Ну простите меня, пожалуйста. – Он разрыдался, бессильно вздрагивая сведенными назад плечами; Юрчик стоял к нам боком, и мы видели, как он отчаянно ломал пальцы. – Ну товарищ подполковник, я больше не буду, я кровью своей… Не убивайте, пожалуйста, я только женился, у меня медовый месяц еще. Товарищ подполковник, ну простите, пожалуйста, в последний раз!
Он упал на колени, и его потащили волоком. Тут меня какая-то сила толкнула из строя, я шагнул, не чувствуя ног. И будто чужой – свой лающий голос:
– А ну, оставьте мальчишку, подонки!
Я рванулся к ним, строй, кажется, зароптал, или мне только показалось. Они остановились – охранники с недоуменными лицами, комбат – с перекошенной гримасой, лица Юрчика я не успел разглядеть.
– Что?! – Хоменко проговорил сипло, голосом, в котором терлась наждачная бумага. – Что ты провякал?
– Вы не имеете права! – Я задохнулся, все было так абсурдно, что казалось, комбат скажет: «Ладно, подурачились – и хватит… Но ты, Юрчик, гляди!..» Но Хоменко смотрел на меня желтыми глазами, и я, поднаторевший в абсурдных ситуациях, знал, что случиться может все, даже самое непостижимое и нелепое. Я еще выкрикнул, что нет такого закона, по которому человека убивают после свадьбы…
1943 год. Танковый экипаж лейтенанта Ивана Родина воюет на Курском направлении. Именно здесь немцы сосредоточили свои лучшие бронетанковые силы в надежде переломить ход войны. Но и наши уже научились бить грозного врага. У экипажа Родина солидный личный счет подбитых фашистских бронемашин. Однажды им даже удалось угнать «тигр» прямо из расположения противника. Но вместо благодарности загремел лейтенант в штрафбат. Там бы и сгинул, если бы не приказ: любой ценой добыть экземпляр новейшей немецкой техники. И пришлось Ивану Родину и его отважному экипажу снова врываться на своем танке в ад войны без каких-либо шансов выжить…
Книга фронтового журналиста Сергея Дышева «Потерянный взвод» – уникальна. Это горькая и беспощадная правда о реальных событиях и людях, которые отправились выполнять «интернациональный долг», и попали в кровавое месиво долгой и тяжелой Афганской войны. Эта книга очевидца, написанная из окопа, – о тех, кто испытал все сполна: штурмовал высоты под кинжальным огнем и терял боевых друзей, горел в БТРах, был вычеркнут из списка живых – и выжил.
Правительство бросило этот полк на произвол судьбы, оставило медленно сгорать в огне междоусобной войны. Командир полка Лаврентьев держит осаду с одним солдатом и двумя десятками прапорщиков и офицеров. А вокруг — полный хаос. К оружейным складам рвутся банды, город кишит отпущенными на волю зеками и сбежавшими из дурдома психами. Эти гротескные сцены напоминают сценарий для фильма ужасов, но самое страшное то, что все так и было на самом деле…
Чеченская война — специфический наркотик. Она затягивает. На нее подсаживаются. Жестокость, мстительность, безрассудство врастают в душу намертво, ломают характер, превращают бойцов в машины убийства с вечным двигателем. Солдаты возвращаются к мирной жизни, надевают «гражданку», влюбляются, женятся, но некоторые из них продолжают вести себя так, будто вокруг война и повсюду — враги…
У него не оставалось ни одного шанса, когда он встретил в Дагестане чеченского полевого командира – своего бывшего сержанта Шамиля, которого когда-то учил воевать в Афгане. Судьба дала ему шанс уцелеть и тут же отобрала его, оставив один на один с таинственной организацией, оказавшейся самой жестокой криминальной группировкой Таиланда. Чтобы выжить, он избрал один закон – закон оружия.
Сборник открывается новой работой В. Веденеева «Обвиняется в измене?..». Одно из центральных мест в ней занимает эпизод в кабинете И. В. Сталина, когда генерал А. Е. Ермаков в 1943 году, вопреки мнению Л. П. Берии, пытается отвести чудовищное обвинение от советского полководца К. К. Рокоссовского в измене Родине, настаивает на проверке версии, намеренно пущенной гитлеровскими спецслужбами. Последующие события подтверждают правоту А. Е. Ермакова. В сборник вошли также остросюжетные повести «Иду за горизонт» И. Подколзина и «Пуля на ладони» С.
Террористы устроили взрыв в центре Москвы. А в «Центр Антитеррора» позвонил человек, назвавший себя «Ч», и предупредил, что вскоре то же самое повторится на «Рижской». Когда его слова подтвердились, террорист потребовал пятьсот миллионов долларов, угрожая устроить в Москве кровавую бойню. Но не успели банковские машины доехать до места встречи, как «Ч» захватил торговый центр «Гипер-Максима» и выставил новые, гораздо более крутые условия… Вся надежда на бывшего морпеха подполковника Владимира Мокрушина, агента экстра-класса по имени Рейндж.
В Ялте объявился маньяк-потрошитель, наводящий ужас на все Южное побережье Крыма. Цель его страшной охоты исключительно молодые красивые девушки. Следов маньяк не оставляет, и украинская милиция никак не может выйти на него. Никто знает, сколько бы еще длился этот кошмар.…Но тут в Ялту на отдых приехала компания молодых людей из России. Это двое бывших десантников Илья и Дмитрий и красавица Оксана. Именно ее маньяк выбрал в качестве очередной жертвы. Знал бы убийца, с кем связался, – бежал бы от Оксаны со всех ног.
О попытке террористов похитить командира ракетной дивизии с целью начала политического торга.
Скоростное судно у берегов Крыма ждет, когда чеченские боевики доставят на его борт дудаевский архив. Секреты этого архива могут обернуться большой кровью. Прольется ли она, зависит от того, в чьи руки попадет архив — в руки федералов или в руки тех, кого кровь только радует. В схватке за архив без крови не обойтись, морпех Виктор Савченко знает это точно. Федералы никого щадить не намерены — ни в горах, ни на воде, ни в воздухе. Боевики тоже драться умеют. И это Виктор испытал на себе. Так что слово за удачей, скупой удачей морского десантника…
В своей квартире убит коммерсант.На двери комнаты, где найден труп, обнаружен окровавленный отпечаток пальца. По этому отпечатку милиция легко устанавливает и арестовывает подозреваемого. Им оказывается человек, который много лет назад сидел в тюрьме – причем попал туда не без помощи убитого.Казалось бы, все просто, и дело можно передавать в суд.Однако подполковник питерского РУОПа Павел Орлов полагает, что все намного сложнее…