Узнай ее взгляд из тысячи - [7]

– Я предпочитаю называть это методичностью, но ты права. Пусть контрол-фрик, но так достигаются цели.

Она затаила дыхание, вспоминая, как Сойер контролировал их совместную ночь, прижимал ее руки к матрасу, пока целовал подбородок и шею, спускался к груди.

Они вошли в служебное помещение, где за поворотом скрывалась еще одна дверь. Он открыл ее. Кендалл шагнула внутрь. В нос ударил запах свежей краски. Он включил свет, и она увидела помещение, бальный зал с которым и рядом не стоял. Этой комнаты на фотографиях не было.

По одной стене тянулась длинная барная стойка из черного с блестящей поверхностью дерева. По другой стороне расположилась дюжина уютных кабинок с сиденьями из темной кожи, отделенными друг от друга позолоченными перегородками. На стене в противоположном конце комнаты – большая круглая рама от пола до потолка, закрытая бумагой, из-под которой пробивался солнечный свет.

– Это окно? На парадной стороне здания? Не помню его.

– Оно было изначально, но в тысяча девятьсот девятнадцатом году его убрали. Я восстановил его, основываясь на старых фотографиях.

– Зачем кому-то понадобилось скрывать окно?

– Это бар, а тогда действовал сухой закон. Вот его и скрыли снаружи. На самом деле в то время главная лестница вела только на площадку с лифтами на третьем этаже. Внешний мир не подозревал о существовании бара. Но свои знали, что это самый переполненный зал отеля.

– Подпольный бар?

Он улыбнулся:

– Прадедушка построил этот отель на деньги от незаконной продажи спиртного. С бара все и начиналось.

– Значит, это правда? Состояние семьи Локк вылилось из бутылок?

– Наша семья происходит из знатного рода, но у прадедушки были грандиозные идеи. – В голосе Сойера звучала гордость, и это понравилось Кендалл. Она не думала, что он такой сентиментальный. – Это выводит моего отца из себя. Он предпочитает думать, что Локки – сливки общества, но здесь совсем не тот случай.

– Нельзя изменить историю семьи.

– Именно. И разве не это американская мечта? Добиваться своего любыми способами? Большинство того, что у меня есть, – благодаря прадедушке. Он хотел улучшить свою жизнь. Начиная с этого отеля.

По тому, как загорелись его глаза и разрумянились щеки, стало ясно, как много это для него значит. Кендалл еще в Мэне поняла, каким страстным он может быть.

– Подозреваю, этот отель не просто часть семейного имущества.

Сойер внимательно вгляделся в ее лицо. Теперь, когда они наедине, держать себя в руках гораздо сложнее. В другое время или при других обстоятельствах ей бы не составило труда убедить себя поддаться желанию поцеловать его, чтобы узнать, сколько жара он скрывает внутри. Но сейчас она стояла как вкопанная. Их губы больше никогда не должны соприкоснуться.

– «Гранд-Легаси» – мое детище. Я влюблен в этот отель с детства. Он связан с настоящей историей моей семьи, а не с той ее пародией, которую отец хочет считать правдой.

Семейное древо Локков приобретало очертания. – Поэтому твой прадедушка завещал отель тебе?

Вернувшись в офис, она напишет первый пресс-релиз и начнет составлять расписание для основных интервью.

– Не хочешь присесть ненадолго?

– Да, конечно.

Они скользнули в ближайшую кабинку. Сойер перегнулся через стол и снял с нее каску. Обычный жест, но все происходило будто в замедленной съемке. Вновь воскресли воспоминания о свадьбе.

– Думаю, сейчас она не нужна. Ты в безопасности.

Кендалл пригладила волосы, жалея, что нет времени привести себя в порядок. В лифте Сойер гладил ее щеку и говорил, что она самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Вероятно, это просто слова. Хотя ей отчаянно хотелось верить ему. Даже сейчас, когда нельзя думать о нем. А ей хотелось отдать ему все.

– Можно спросить? Как думаешь, твой отец мог подстроить эту историю с газетой?

Сойер ничего не ответил, растопив ее теплыми карими глазами, глубокими и грустными.

– У меня нет доказательств, но да, более чем наверняка. Неужели так очевидно?

Кендалл сама была не рада, что спросила.

– Все будто указывает на него. Неужели он настолько мстительный? Ведь этот проект так много для тебя значит. Ему не нравится отель, почему он просто не оставит тебя в покое? Зачем причинять боль?

Кендалл удивилась тому, как дрогнул голос, и эмоции хлынули через край. Обычно она более сдержанная, но сейчас от всего сердца сочувствовала ему. Они с матерью годами сталкивались лбами по любым поводам, тем не менее обе хотели лучшего друг для друга. У Сойера, похоже, все иначе.

– Насколько могу судить, я виновен не только в получении наследства, но и в том, что бросаю ему вызов. Ему нравится получать то, чего он хочет.

Проблемы между Сойером и отцом куда сложнее обычных семейных споров.

– Понимаю.

– Именно поэтому он меня не остановит.

Сойер не хотел, чтобы Кендалл видела его уязвимым оттого, что он не может помешать отцу и презирает себя за это. Однако в глубине души он понимал, что это не слабость, а нежелание опускаться на уровень отца, который умеет вести грязные игры.

– Мне очень жаль, Сойер, это ужасно.

Он принял ее действия за заигрывание, пока не увидел кольцо на пальце.

– Довольно грустно, не так ли? Столько денег на кону и разногласия с отцом. Это не просто газетная история.