— В город своей юности я приехал на рассвете. Площадь у вокзала…
Когда я подписал свои показания, подполковник милиции с довольным видом посмотрел на следователя:
— Ну, убедился?
Он попрощался со следователем, со мною и вышел. Тихий молодой человек вышел вслед за ним, не прощаясь. Следователь ободряюще взглянул на меня и пояснил, что милиционер радовался спасенной чести мундира. Оказалось, оперативники МВД и группа захвата сообщили сведения, которые, совпадая с моими показаниями, не получили подтверждения в ходе следствия.
— Почему они не подтвердились? — удивился я.
— Они не сумели ни одного свидетеля доставить в прокуратуру живым и вменяемым. Старушки у них срочно отправлялись в мир иной, бомжи и алкаши — кто в психушку с белкой, кто на тот свет. Два спецназовца застрелились, трое — погибли при исполнении накануне дачи показаний. Соседи Ваших родственников кто уехал, кто слег с инфарктом, кто под машину попал. А уцелевшие боятся рот раскрыть, все отрицают.
— Там свидетелей — полный двор! Несколько сот человек. Все — молчат?
Следователь потупился:
— Не все же из них знали Вашего дядю, Олег Васильевич. Сами рассудите. Нас только свидетели интересуют, а их и было десятка три.
Тут он сообразил, что и три десятка внезапно онемевших или умерших свидетелей произведут на меня очень уж удручающее впечатление и поспешил поправиться.
— Да и из них многие своими глазами ничего интересующего нас не видели. Операм вгорячах наговорили всякого, а в прокуратуре под роспись повторять уже не рискнули. Обычное дело. Так часто бывает. Не бойтесь, Олег Васильевич, Вы же в другом городе. Ну кто тут до Вас доберется?
Он поспешно опустил глаза и принялся скреплять бумажные листы между собой. А я припомнил катающиеся по полу серые пузыри и с пронзительной ясностью вдруг понял: они — доберутся.
