Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов - [7]

— Не могу представить себе, Люба, что такая очаровательная, хрупкая девушка возится с мертвецами.

Девушка взглянула на меня холодно и пожала плечами.

— Ну, хорошо, — потер ладони Зиновьев. — Закончим с формальной частью. Люба, подайте нам с Владимиром Алексеевичем чаю, пожалуйста.

— Я еще не подготовила для вас того, с Мясницкой, — ответила она.

— Это которого раздавило телегой?

— Да.

— Ничего, потом. Он не убежит.

Люба кивнула и вышла.

Зиновьев повернулся ко мне:

— Ломовик! Груженный булыжником для мостовой! А тут пьяный — прямо под колеса. Сами знаете, ломовики колеса железной полосой подбивают для крепости — так что бедолагу разрезало на две части. А поскольку он оказался беспаспортным, да еще и по описанию походил на одного каторжника, то привезли к нам. Для проформы, конечно.

Доктор усадил меня на диван, а сам сел за свой стол и снова сдвинул микроскоп на самый край. Несколько минут мы провели время за болтовней, пока не пришла Люба и не принесла поднос со стаканами чая. Со своего места я увидел ее в другом ракурсе и отметил, что без фартука, пусть и в мешковатом халате, Люба смотрится очень недурно. Вероятно, почувствовав мой взгляд, она резко выпрямилась и ушла.

— Доктор, — сказал я, все еще провожая взглядом девушку. — Вернемся к нашему купцу. Еще раз спрошу: вы уверены, что этот морфин — не результат пристрастия к наркотику? Это важно!

— Уверен, — ответил Зиновьев, прихлебывая обжигающий чай из своего тонкого стакана. — Мало того, судя по интенсивности цветовой реакции, это морфин высшей очистки, какой можно получить только лабораторным путем. А значит, наш отравитель либо имеет доступ к химической лаборатории, либо сам — профессиональный химик.

— Вот как! — задумчиво сказал я. — Химик…

Увы, среди моих знакомых не было ни одного ученого-химика.

— Необязательно, — отозвался доктор Зиновьев. — Алкалоиды применяют и в аптекарском деле при изготовлении многих лекарств. Но только берут их в малых дозах. Кроме того, не забудьте ботаников… Да, черт возьми! Любая старуха-травница может при большом опыте выделить достаточное для отравления количество алкалоида! Сходила на маковое поле, набрала мешок семенных коробочек — и колдуй!

— Колдунья! — пробормотал я.

— Или колдун, — кивнул доктор. — Такой хитрый, бородатый… — Он погладил себя по черной кудлатой бороде и подмигнул.

Я погрозил ему пальцем.

Попрощавшись, я оделся и пошел по коридору, заглядывая во все открытые двери, но Любы так и не увидел.

Глава 3 Убийство из ревности

После морга я заехал домой и со своего телефона, половинную стоимость контракта которого оплачивала мне редакция, позвонил в Сыскное отделение, в кабинет сыщика Захара Борисовича Архипова, моего старого знакомого. Но ответа так и не дождался, поэтому пришлось звонить на коммутатор Сыскного и спрашивать, где я могу найти Архипова. Сотрудник коммутатора после долгих отнекиваний все же связался с кем-то из оперативников и наконец сообщил, что господин Архипов выехал на место преступления. Мне пришлось назвать себя, для того чтобы получить адрес — Большая Ордынка. Снова надеваю пальто, папаху на голову и — на улицу, где ждет мой верный Иван Водовоз. Едем на Большую Ордынку, там, в недавно построенном доходном доме купца Чеснокова, у дверей дежурит городовой. Я показываю ему свой корреспондентский билет и поднимаюсь на третий этаж по большой мраморной лестнице.

Дверь нужной мне квартиры была приоткрыта, и на лестничной клетке были едва слышны голоса следственной группы. Я тихо вошел и сразу увидел Архипова. Он сидел в прихожей на стуле и что-то записывал в блокнот.

— Здравствуйте, Захар Борисович, — сказал я.

Архипов взглянул на меня и поморщился — он не любил, когда я вдруг переходил ему дорогу. Такое случалось уже пару раз, хотя для расследований, которые вел Архипов, мое вмешательство было благотворным, и он сам не отрицал этого.

— Вот уж не ожидал вас здесь увидеть, — сказал Архипов, вставая и закрывая блокнот. — Или вас разжаловали в криминальные репортеры?

— Пока нет, вашими молитвами, — ответил я, пожимая протянутую мне сухую узкую кисть руки. — А что здесь случилось?

— Дело совершенно простое. Убийство на почве ревности. Не пойму, с какой стати оно вас заинтересовало? Поверьте, здесь нет ничего, что могло бы дать пищу либеральному литератору — никаких народных страданий, никакого угнетения, ничего! История самая обыкновенная: муж поссорился с женой и в сердцах наговорил глупостей. Она, не разобрав, схватила кухонный нож и зарезала супруга. Сейчас сидит в спальне, рыдает и клянет себя. И ведь правильно клянет, потому как муж ее ни в чем не виновен, а уж тем более в том, чем хвастал.

— Чем же он хвастал? — спросил я.

— Будто взял в любовницы певицу из русского хора в ресторане «Яр». Некая… — он заглянул в свой блокнот, — Глафира Козорезова. Не слыхали?

— Нет, — пожал я плечами. — Хороша?

— Ну, раз из-за нее уже убивают, наверное, хороша, — серьезно ответил Архипов.

— И что, действительно она стала его любовницей? — спросил я.

— Нет. Выдумал он все. Мы уже проверили — весь вечер сидел допоздна с друзьями в трактире по соседству и пил.