Ужас в белом доме - [5]

Вечером следующего дня Эрнест Уолгрин из Миннеаполиса, штат Миннесота, вылетел в Манчестер в Нью-Гемпшире для опознания трупа своей жены.

Шприц вонзили в затылок – словно желая ввести что-то прямо ей в мозг. Но шприц был ветеринарным – и в мозг не было введено ничего, кроме длинной толстой иглы. Иглы и струи воздуха.

Струя воздуха, попавшая в сосуд – смерть наступила почти мгновенно. Тело обнаружили на заднем сиденье машины, принадлежавшей брату Милдред. Никаких отпечатков ни в машине, ни на самом шприце найдено не было. Как будто кто-то – или что-то – незамеченным появился в этом безмятежном северном краю лишь для того, чтобы сделать свое дело – и затем исчез также незамеченным. Мотивы были тоже неизвестны.

К прилету Уолгрина гроб с телом Милдред был уже в аэропорту. Рядом с носилками, глядя в пол, стоял Лестер Пруэл.

– Прости, старик. Мы правда не знали. Можешь на нас полностью рассчитывать. Прости, прошу еще раз... правда, прости. Сам понимаешь, мы подумали – мало ли, телефонный звонок... Слушай, мы не можем вернуть ее тебе – но защитить тебя в наших силах, если ты, конечно захочешь этого.

– Да, – коротко ответил Уолгрин.

Милдред, подумал он, хотела бы этого. Жизнь... Милдред так любила ее – и не простила бы живым пренебрежения к ней из-за одной лишь ее смерти.

Похоронили ее на кладбище в Аркадии, в окрестностях городка Оливия, округ Ренвилл, в краю зеленых полей, где родился отец Эрнеста, в земле, на которой колеса трактора его сына оставили след там, где некогда шел за плугом дед Уолгрина.

Никогда еще тихий городок Оливия, штат Миннесота, не видел таких странных похорон. Мужчины в дорогих костюмах останавливали идущих к могиле участников траурной процессии, чтобы проверить содержимое их карманов. Бизнесмен из Оливии, старый друг Эрнеста и его семьи, даже предположил, что под пижамами у этих парней спрятаны устройства наподобие миноискателей, реагирующие на малейший признак металла.

С утра прочесали лесок на ближнем холме, выгнав оттуда рассерженного охотника. Когда он отказался покинуть рощу, у него забрали ружье, а в ответ на угрозу пойти в полицию невозмутимо ответили: «О'кей – но не раньше чем кончатся похороны, приятель».

Странной была и машина, в которой Эрнест Уолгрин приехал на похороны. Ребристая резина ее протекторов оставляла в мягкой весенней земле колею глубиной в добрых четыре дюйма; автомобиль даже на вид имел необычный вес, и когда некий юный горожанин как-то просочился сквозь кордон молчаливых парней, все время окружавших автомобиль, то с удивлением рассказывал, что металл кузова «не гудел, если по нему стукнуть».

Какая там машина – настоящий танк, замаскированный под автомобиль; и уж наверняка не один ствол скрывался в кейсах, под сложенными газетами и пиджаками молчаливых спутников Эрнста.

Местные жители наперебой убеждали друг друга, что Уолгрин, как видно, связался с мафией.

– Бросьте, – возражали другие. – Эти парни ничуть не походят на мафиози, вы же сами видите.

– Ну да, – не соглашались третьи. – Они за это время уже так обамериканились, что ничем не отличаются от нас с вами.

– Кто-то вспомнил, что Эрнест Уолгрин когда-то работал на правительство – по крайней мере, так говорили.

– А, тогда все понятно, Эрни, значит, шпионит для ЦРУ. Им и приходится его охранять – видно, в свое время поубивали чертову уйму русских.

Уолгрин, не отрываясь, следил, как белый гроб с телом Милдред опускали в узкую щель могилы, и в который раз подумал, как же мало последнее пристанище. И при мысли о том, что Милдред навсегда останется в этой узкой дыре, он наконец не выдержал. Плакать было можно – все равно не осталось ничего, кроме слез. И убеждать себя, что здесь вовсе не Милдред опускали сейчас в вечную тьму, а лишь ее тело – сама Милдред исчезла, как только жизнь покинула ее. И, вспомнив ее, в толчее аэропорта нервно рывшуюся в сумочке, он устало подумал: кем бы он ни был, прошу его лишь об одном – пусть быстрее кончает со мной, и баста.

Не осталось ни ненависти, ни жажды мести – только скорбь и желание, чтобы все поскорее кончилось.

Осмотрев дом Уолгрина, ребята из «Палдора» единодушно решили, что оставаться там более чем рискованно – слишком много входных дверей и слуховых окон.

– Просто рай для убийцы, – констатировал Пруэл, лично вызвавшийся руководить охраной Уолгрина.

Предложение оставить дом Уолгрин принял с радостью – Милдред все еще была здесь, в каждой комнате, в каждом предмете – от гончарного круга на полу до треснутого зеркала в ее спальне.

– У меня есть зимний домик в Солнечной долине, – ответил он Пруэлу. – Но, понимаешь... мне нужно будет чем-то заняться. Чтобы думать поменьше. А то, боюсь, я сойду с ума.

Пруэл ободряюще похлопал его по плечу.

– Работой мы тебя обеспечим.

Домик в Солнечной долине Пруэл назвал идеальным убежищем, заметив, что нужно будет лишь «кое-что обновить». Деньги у Уолгрина отказались брать наотрез, а чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Лес Пруэл посвящал его в тайны последних достижений охранной техники.

– До сих пор – и на протяжении всей истории – традиционными средствами защиты были стены, башни, вооруженные охранники и тому подобные дела. Пока не разработали этот вот новый принцип. Кто на него первым наткнулся – не знаю, но изменил он все на корню. Теперь тебя охраняют фокусы!