Ужас морей - [2]

Нам в лоб дул ветер, правда, не слишком сильный, так что мы не добрались до порта до темноты и бросили якорь в карантинной зоне у самого Статен-Айленда, в сорока саженях от берега. Капитан Мерфи передал по радио сообщение на катер береговой охраны. Вы, наверное, в курсе, что мы перевозили четыре миллиона золотом из Банка Англии в Федеральный резервный банк Нью-Йорка.

Доктор Берд и Карнс кивнули. Десять дней назад необъяснимой пропаже «Аретузы» было посвящено немало газетных полос.

— Появился катер, просигналил нам и встал на якорь ярдах в трехстах. До сих пор все шло как положено. Я прошел на корму, оглядел простирающуюся за нами Атлантику и осознал, что галлюцинациями страдает не только Грин. Ветер стих, вокруг стемнело, но не настолько, чтобы ничего не было видно. А я увидел — или мне показалось, что я увидел, — огромную черную тушу, всплывшую на поверхность примерно в миле от нас. У нее было два вроде как глаза, и у меня возникло ощущение, что эта тварь следит за нами. Я бросил еще один взгляд, но видение не пропало. Я сходил за биноклем. По моему возвращению это… нечто исчезло. Но на том месте, где оно находилось, вода пузырилась — как будто там находился гигантский подводный ключ или что-то подобное.

Я направил бинокль на подозрительное место и — могу в этом поклясться — увидел еще одно большое змеевидное тело. Оно колыхалось на волнах и перемещалось вместе с ними, словно паря. Оно находилось немного ближе первой твари, и я мог отчетливо его разглядеть; думаю, в нем было футов пятнадцать-двадцать в ширину, а простиралось оно до горизонта — совсем как описанное Грином. От такого зрелища меня пробила дрожь, и я не мог сдержать вопль. Вахтенный подбежал узнать, что случилось. Я сунул ему бинокль и ткнул пальцем. Тот глянул, вернул бинокль и посмотрел на меня с любопытством:

— Сэр, я ничего там не вижу.

Я забрал у него бинокль и попытался навести, но руки так тряслись, что мне пришлось отложить его в сторону, на поручень. Вахтенный был прав: вода снова выглядела обычной. Матрос продолжал вопросительно смотреть, и я догадывался, что он думает обо мне примерно то же, что думал я о Грине несколькими часами ранее. Я придумал какую-то отговорку и ушел на нижнюю палубу — прийти в себя. В зеркале я заметил свое отражение: лицо было белым, как мел, с меня струился пот.

Немного собравшись с духом, я убедил себя, что все это лишь пригрезилось после красочного описания Грином его собственных галлюцинаций. Склянки пробили восемь, младший офицер Фултон пришел снять меня с вахты. После этого я постарался отдохнуть и взять себя в руки — без особого успеха. Перед самой полуночью, когда мне снова пора было дежурить на палубе, я спустился в кубрик посмотреть, как там Грин. Он лежал на койке с широко распахнутыми глазами.

— Как теперь себя чувствуешь, Грин? — поинтересовался я.

Тот посмотрел на меня как человек, глядевший смерти в лицо:

— Мистер Митчелл, есть ли надежда, что мы пришвартуемся сегодня ночью?

— Ну конечно, нет, — ответил я довольно резким тоном. — Что с тобой? Боишься, что нас съест твой морской змей?

— Точно съест, если мы заночуем здесь, сэр, — ответил он убежденно. — Я видел его жуткую пасть, он может перекусить это судно пополам. А еще у него птичий клюв, совсем как у попугая, черт возьми. Я видел и его ужасающее брюхо, покрытое шрамами от акул. Хоть акула и утаскивает порой одного-другого из наших, она моряку друг. Потому что убивает морских змей, а те легко потопят корабль.

— Чушь это, Грин! — грубо возразил я. — Прекращай нести чепуху, или же тебя закуют в кандалы. Ты столько пьешь, что тебе мерещатся морские чудища. Не смей будоражить команду своей безумной ахинеей, я этого не потерплю.

— Когда сегодня ночью его огромные глаза посмотрят в ваши, а его туловище обхватит вас и раздавит, вы передумаете насчет «ахинеи», мистер Митчелл. Мне плевать, закуете вы меня или нет. Я знаю, что обречен, и все остальные тоже, но не промолвлю ни слова, сэр. Пусть команда спит спокойно, пока может: если мы заночуем здесь, спасения не будет.

— Что ж, тогда постарайся держать язык за зубами.

Я поспешно ушел. Наверху сменилась вахта, и спустя минуту-другую в кубрик придут матросы, а я сейчас не хотел никого видеть. На лбу выступил холодный пот: уверенность Грина вкупе с увиденным совсем выбила меня из колеи.

Когда я пришел сменить Фултона, тот доложил, что все спокойно. Я пристально озирал окрестности в бинокль ночного видения, но не находил ничего подозрительного. Менее чем в четверти мили от нас мирно горели прожектора береговой охраны. Ветер улегся с закатом, море было почти зеркально-гладким, светила яркая луна.

После обхода я снял с вахты всех, кроме двоих, и отправил отсыпаться. Если бы я этого не сделал, кто-то из них, возможно, сейчас был бы жив.

Я мерил палубу шагами целый час, пытаясь успокоиться, но с каждой минутой приходя во все большее волнение. Склянки пробили три. Я шагнул вперед и прислонился к перилам, наблюдая за водой. Я заметил воронку, как если бы нечто огромное пробивалось из глубины к поверхности, а потом увидел… это.