Ужас - [2]

Паника, порожденная выстрелами в бродягу, охватила безумием самих стрелявших. Не понимая, что они сами вызвали испуг, они бросились спасаться и исчезли во тьме.

Я остался возле трупа с двумя жандармами, которых удерживало подле меня чувство долга.

Они приподняли это мясо, избитое, искромсанное, кровоточащее.

— Обыщите его, — приказал я.

Я протянул им коробок восковых спичек, который был у меня в кармане. Один из солдат светил другому. Я стоял между ними.

Жандарм, ощупывавший мертвое тело, заявил:

— Одет в синюю блузу, белую сорочку, панталоны и ботинки.

Первая спичка погасла, зажгли вторую. Солдат продолжал, выворачивая карманы:

— Роговой нож, клетчатый платок, табакерка, моток бечевки, кусок хлеба.

Погасла вторая спичка. Чиркнули третью. Жандарм, не спеша ощупав труп, добавил:

— Все.

Я приказал:

— Разденьте его! Может статься, мы что-нибудь найдем у него на теле.

И, чтобы солдаты могли действовать вдвоем, я начал светить им сам. При беглой вспышке зажженной спички я видел, как они снимали одну за другой одежду; наконец этот кровавый мешок еще теплого, но уже мертвого мяса остался совершенно обнаженным.

И вдруг один из них громко прошептал:

— Силы небесные! Майор, да ведь это женщина!

Не могу описать вам, какое странное и мучительно-тоскливое чувство сжало мне сердце. Я не поверил и опустился на колени в снег перед этой бесформенной грудой. Да, это была женщина!

Оба жандарма, растерянные и ошеломленные, ждали моего решения. А я не знал, что подумать, что предположить.

Бригадир медленно произнес:

— Может, она искала своего сына-артиллериста, о котором долго не было вестей.

Другой ответил:

— Очень возможно, что так оно и было.

А я, видевший на своем веку немало страшных зрелищ, я зарыдал. В ту морозную ночь посреди мрачной равнины, перед лицом этой смерти, перед этой тайной, перед этой убитой незнакомкой, я почувствовал, что значит слово «ужас».

И вот то же самое чувство я испытал в прошлом году, расспрашивая алжирского стрелка — одного из уцелевших из миссии Флаттера.

Вам известны подробности этой жестокой драмы. Но об одной из них вы, вероятно, ничего не слыхали.

Полковник ехал в Судан через пустыню и пересекал обширную страну туарегов, которые в этом океане песка, раскинувшемся от Атлантики до Египта и от Судана до Алжира, представляют собою нечто вроде пиратов, опустошавших некогда моря.

Проводники французской колонны принадлежали к племени шамбаа из Уарглы.

Как-то однажды отряд Флаттера остановился лагерем среди пустыни; арабы заявили, что источник еще довольно далеко и они отправятся за водой, забрав всех верблюдов.

Один человек предупредил полковника об измене. Флаттер этому не поверил. С караваном отправились инженеры, врачи и почти все офицеры.

Возле источника все они были перебиты, а верблюды захвачены.

Капитан из бюро по арабским делам в Уаргле, оставшийся в лагере, принял командование над уцелевшими спаги и стрелками, и они начали отступление, побросав багаж и припасы, так как им не хватало вьючных верблюдов.

И все же они пустились в путь по бесконечной пустыне, где не было ни малейшей тени, где пожирающее солнце палило с утра до вечера.

Одно из племен явилось выразить покорность и принесло с собою финики. Они оказались отравленными. Почти все французы перемерли, и в их числе последний офицер.

Уцелели несколько спаги во главе с вахмистром Побегеном и туземные стрелки из племени шамбаа. Оставались еще два верблюда, но однажды ночью они исчезли вместе с двумя арабами.

После того, как обнаружилось это бегство, оставшиеся поняли, что им придется пожирать друг друга, и они разлучились; под пронизывающим пламенем неба они один за другим углубились в сыпучие пески, держась друг от друга дальше, чем на ружейный выстрел.

Так шли они целый день, и, когда добирались до источника, каждый подходил пить лишь после того, как ближайший сосед отдалялся на положенное расстояние. Так шли они целый день, поднимая то здесь, то там в сожженном и ровном просторе столбики пыли, которые издалека указывают пешехода в пустыне.

Но однажды утром один из путников внезапно отклонился от своего пути и стал приближаться к соседу. Все остановились поглядеть, что будет.

Человек, к которому направлялся оголодавший солдат, не обратился в бегство, но припал к земле и взял подходившего на прицел. Подпустив его на выгодную дистанцию, он выстрелил, но промахнулся, а тот, продолжая подходить, в свою очередь, прицелился и уложил наповал товарища.

Тогда со всех сторон сбежались другие, чтоб завладеть своей долей. Убийца, разрубив мертвого на куски, разделил их между всеми.

И они снова разошлись, эти непримиримые союзники, впредь до следующего убийства, которое их опять сблизит.

Два дня питались они поделенным на части человеческим мясом. Потом, когда голод вернулся, тот, что убил первого, прикончил еще одного. И опять, как мясник, он разрезал труп на части и предложил их товарищам, оставив себе лишь свою долю.

Долго тянулось это отступление людоедов.

Последний француз, Побеген, был убит возле колодца, накануне того дня, когда наконец прибыла помощь.

Теперь вы понимаете, что именно я разумею под словом «ужас».