Ужас глубин - [63]

«Нельзя ввязываться в каждую чертову драку и вытирать задницы всем идиотам подряд. Это слишком дорого обходится».

— Пойду проверю телетайп. — Хоффман не любил слоняться без дела. — Увидимся за завтраком.

В Анвегаде всегда вставали рано, но сейчас жители городка и солдаты развили гораздо более бурную деятельность, чем обычно. Хоффман заметил на стоянке, куда прибывали автомашины, подружку Бирна, Шераю. Во дворик, вымощенный булыжником, едва мог въехать грузовик. Похоже, она о чем-то спорила с водителем, но Хоффман не был в этом уверен; ему всегда казалось, что человек, говорящий на местном языке, собирается дать собеседнику между глаз. Такое впечатление создавалось из-за сочетания бешеной жестикуляции и гортанных звуков. Возможно, Шерая просто говорила пекарю, что его буханки хлеба лучшие в стране, и спрашивала, как поживает его мать.

Она поймала Хоффмана за локоть:

— Лейтенант, водитель говорит, что сегодня пекарня не получила положенного количества муки. Поэтому он привез только половину хлеба, заказанного гарнизоном. Он обещает, что завтра все будет в порядке.

— Ничего, мы это переживем, мисс Оленку, — ответил Хоффман. — Но вы можете еще немного припугнуть его.

Шерая не улыбнулась — возможно, она действительно бранила парня — и вернулась к громкому, быстрому, как пулеметная очередь, разговору. Эта девушка не зря получала свое жалованье. Хоффман понимал, как тяжело выучить чужой язык настолько, чтобы быть в состоянии спорить и вести переговоры с населением, не вызывая при этом бунта, и считал, что деньги, потраченные на переводчиков, окупаются до последнего цента.

Когда он добрался до тесного административного помещения, служившего одновременно оперативным центром, то обнаружил за письменным столом Сандера, который переводил взгляд с телефона на радиоприемник, оба молчавшие.

— Значит, нет никаких новостей, сэр? — Хоффман бросил быстрый взгляд на стол. Блокнот для набросков был открыт, на странице виднелся незаконченный рисунок — вид с северной части города на глубокое ущелье. Линии были легкими, едва заметными, не хватало лишь краски. — Я хочу сказать, настоящих новостей.

— Я жду несколько сообщений. Подтверждения того, что войска инди пересекли границу и что капитан Феникс перекрыл трубопровод. Как только покончим с самым важным, думаю, нужно будет разрешить солдатам позвонить домой и успокоить родственников. Вы же знаете, если начнется что-то серьезное, связь может вообще прерваться.

Определенно, Сандер умел планировать. Хоффман просмотрел полученные за ночь сообщения в поисках письма от Маргарет. Ничего не обнаружив, он почувствовал внезапное желание написать письмо, настоящее письмо, какое пишет домой каждый солдат перед решающим сражением. Хоффман никогда еще не отправлял жене длинных писем; в свое время он писал родителям, возлюбленным, но ничего такого серьезного, как последнее «прости» жене. Он знал, что над таким письмом ему придется изрядно потрудиться.

— Кстати, нам сегодня подвезли меньше хлеба, — заметил Хоффман, на время выбросив из головы мысли о доме. — Я подумал, что вы должны знать. Водитель хлебного фургона говорит, что недостающее доставит завтра.

— Ничего страшного. Сейчас нужно создавать запасы — можете назвать меня параноиком, но мне столько раз приходилось сталкиваться с нехваткой боеприпасов и провианта в других гарнизонах, что я стараюсь урвать сколько смогу и где только смогу. — Сандер протянул руку и, взяв свой блокнот, недовольно взглянул на рисунок. Хоффман понял, что для капитана рисование — это способ релаксации, а не чушь, мешающая работе. Он не пил, он рисовал. — У меня закончилась жженая умбра. Придется теперь делать ее самому. Однако я не уверен, что здесь где-нибудь найдется глина.

— Думаю, мисс Оленку сумеет раздобыть для вас немного глины, сэр.

Хоффман снова вышел на улицу и остановился на крепостном валу, осматривая раскинувшуюся внизу равнину в бинокль. Поднималось солнце, и россыпь огней — завод по переработке Имульсии, находившийся за васгарской границей, — постепенно тускнела. Примерно через десять минут рация Хоффмана затрещала. Это был Сандер:

— Началось, Виктор. Я только что получил сообщение от капитана Феникса. Он перекрывает трубопровод.

Хоффман обнаружил, что непроизвольно напрягся. Наступающие силы СНР находились в пятистах километрах от Анвегада, но его все равно накрыла волна адреналина.

— Значит, они пересекли границу.

— Сопротивление на границе было чисто символическим, и они уже вовсю движутся вперед. Думаю, сотрудники топливных компаний сопротивлялись более упорно, когда Феникс приказал им отрезать Васгар. Наверное, ныли насчет убытков и того, кто будет их компенсировать.

«Сволочи неблагодарные!»

— Все равно вряд ли теперь Васгар сможет оплатить свои счета за Имульсию.

— Сейчас у нас третий уровень готовности к бою. Выступаем через тридцать минут после тревоги. Мы вправе открывать огонь по васгарским позициям, если заметим противника.

Ну что ж, жизнь становится проще: они не будут слоняться без дела и ждать, пока инди первыми откроют огонь.

Однако врагам потребуется немало времени, чтобы добраться до северной границы, если они вообще сумеют сюда добраться. Им придется пересечь всю страну. Никто не мог сказать, сколь активно остатки васгарского правительства, армии или даже возмущенные жители будут вставлять захватчикам палки в колеса. Хоффман не надеялся на мощное сопротивление, но какие-то стычки определенно будут, решил он.