Уж замуж невтерпеж - [23]

– Это не мой подарок, – сказал тенор, худощавый мужик с внешностью английского сенатора.

– От госпожи Булгаковой и Андрона, – зачем-то объяснила я им.

– Ах, от кондитерской фабрики! – воскликнул сенатор.

– Я же сказал, сиди тихо! – зарычал на меня Балашов.

– Ты ее знаешь? – Кира перевела взгляд с меня на Балашова.

– Булгакову? – тенор сильно себя любил и предположить, что почти ревнивый вопрос Киры относится не к нему, не мог. – Разумеется, знаю. Я разместил у нее большой заказ. Ты же сама просила поощрить фабрику за роскошный подарок Эле.

– Да не ты, а ты! – занервничала Кира.

– Первый раз вижу эту бабу! – не очень уверенно сказал Балашов.

– Так вот кто звенел! – догадалась вдруг Кира.

Мне все это очень надоело. Лучше я буду кормить сырками бездельника Вадика, чем участвовать а театре абсурда, где главный режиссер – господин Балашов.

– Ну, я пошла! – Я перешагнула через торт и направилась к двери. – Я вас поздравила, меня ждет машина!

– Стой! – крикнул сенатор, – Ты слишком много слышала! И тебя не ждет машина, я ее отпустил.

– Как отпустил? – я замерла. – Как это – стой?! Мне что, теперь тоже с вами стреляться?

– Балашов, – заехидничала красивая Кира, – а у тебя голая баба! Так кто же из нас виноват? Давай замнем эту историю!

– Что значит отпустил! – заорала я на тенора. – Я на работе! Я сделала свое дело, я должна уехать! А вы тут разбирайтесь, стреляйтесь, с жиру беситесь, делайте что хотите!

Кира рассмеялась:

– Виктор действительно отпустил какую-то машину, которая торчала у ворот. Он спросил у шофера, что он тут делает, а тот ответил, что кое-кого ждет и охрана в курсе. Тогда Виктор сказал, что раз все в курсе, то пусть он убирается и не торчит у его дома. Шофер обрадовался и уехал.

– У его дома?! – взревел Балашов. – У его дома?

– Он так пошутил! – поспешно объяснила Кира.

– Дело в том, – с пьяноватой серьезностью сказал Виктор, – дело в том, что дом этот действительно мой.

От неожиданности я с размаху, бренча своими колокольчиками, плюхнулась в огромное глубокое кресло, в котором не так давно нашла дрыхнущего Балашова. Кира перевела взгляд на роскошную елку и, кажется, стала считать на ней игрушки. Балашов схватился за бутылку водки, подержал ее, и с грохотом поставил на стол.

– Объясни, – тихо попросил он Виктора. – Объясни.

– Витя, не надо, – прошептала Кира. Она схватила со стола пустой фужер из фантастически красивого хрусталя и попыталась из него отхлебнуть. Виктор отобрал у нее фужер и плеснул туда Мартини.

– Ну почему же! – он налил себе водки. – По-моему, раз все открылось, пора объясниться.

– Говори! – Балашов встал из-за стола, держа в руке пистолет.

– Он убьет тебя, – Кира залпом выпила Мартини. – Он тебя пристрелит.

– Да нет, – усмехнулся Балашов, – я же сказал, я дам ему оружие, мы уедем из этого дома.

– Псих, – шепнула Кира.

– Стрелять в тебя я не буду, твои романтические бредни...

– Будешь, – заверил Виктора Балашов. – иначе я пристрелю тебя просто так, без романтики. А уж куда деть труп в этом громадном твоем-моем доме, я придумаю. Говори, что там с домом!

– Ладно, только вот эти уши лишние, – Виктор ткнул в мои голые коленки. – Простите, вы, наверное, Снегурочка?

« Да, я Снегурочка!», – сказала я про себя, а вслух ответила:

– Нет, господа! Я любовница Балашова. И это из-за меня он не поехал в Париж!

Невероятно красивая Кира налила Мартини в фантастически красивый фужер и выпила его залпом, как водку.

Виктор захохотал.

– Врешь! – выдохнул Балашов, будто получил удар под дых.

– Врет, – подтвердила Кира, разглядывая меня. Видимо, на любовницу ее мужа я не тянула, как не тянула на человека, которому банк выдаст кредит.

– Неважно, – ухмыльнулся Виктор, – в любом случае, она уже герой этой дурацкой пьески.

– Героиня, – кивнула я.

– Что? – хором спросили все трое.

– Героиня! – крикнула я. Раз уж так все сложилось, они будут не только мириться с моим присутствием, но и считаться с ним.

– Ярик, ты поэтому не улетел в Париж? – Кира подошла к торту и заглянула в его пустую середину, будто там могли прятаться еще парочка таких как я.

– Врет. Она зачем-то врет, – Балашов обошел стол, и от его тяжелых шагов зазвенела посуда. Когда он встал напротив меня, по-прежнему зажав в руке пистолет, я ни секунды не сомневалась – сейчас он меня пристрелит.

– И я кажется, знаю зачем. – Он усмехнулся. – Это вы все подстроили. Вы знали, что я не улетел в Париж, вы прислали этот дурацкий торт, запихнули в него эту голую бабу, обвесив ее идиотскими бубенчиками. Вы хотели сделать из меня дурака. – Он опять зарычал, у него это так хорошо, так естественно получалось.

– Сколько? – он ткнул в меня пистолетом. – Сколько тебе заплатили, чтобы ты вылезла из этого пирожного и назвалась моей любовницей?!

– Если еще не поздно, господа, – стуча зубами, обратилась я к Кире и Виктору, – то тыщ десять долларов меня устроят. А? Для вас это копейки, а я куплю, наконец, импортную коляску для мамы и щенка английского мастифа для сына. Ну как, господа? Десять тыщ зеленых и я ваше доказательство, что не вы, а он шалил в этом непонятно чьем доме. Наверное, в вашем брачном контракте есть такой пунктик – кто кому изменил и кто что с этого имеет?